|
По пути ему попалась стюардесса, та самая… с синяком, как пьяная… жаль девчонку… накрылся, можно сказать, плэнер . Рявкнув «Не вставать!», он двинулся дальше. Пилотская кабина в этой модели «Юнкерсов» находится как бы между первым и вторым уровнями, снизу и сверху на нее ведут лестницы, и перед собственно кабиной есть что-то типа холла, примерно два метра на пять. Держа автомат на изготовку, Гольц одним прыжком проскочил лестницу и… — Я его убью! Это пилот, я его убью! Дверь кабины открыта настежь, буквально в метре от него — первый пилот, за ним — террорист. — Бисми Ллахи!!! — выкрикнул Гольц. Прежде чем ошеломленный террорист сумел осознать сказанное, грохнул автоматный выстрел, и на белую панель облицовки брызнуло красным. Первый пилот и террорист повалились одновременно. Только идиот ведет в таком случае переговоры. Или тот, кому надо увольняться и идти работать сторожем. С террористами бессмысленно о чем-либо разговаривать, и не только бессмысленно, но и вредно. А «Бисми Ллахи»… не раз и не два бойцам спецназа удавалось застать террористов врасплох вот таким вот простым способом и выиграть именно ту секунду, которая решает исход схватки. Военная хитрость, не более. Террорист мертв, Гольц был уверен в этом, потому что видел его мозги, стекающие по перегородке. Перескочив через загромоздившего проход пилота, Гольц сунулся в кабину — но все, что он там увидел, — это еще один труп. Пилот, шевелясь на полу, как раздавленная гусеница, пытался подняться. Самолет, судя по тому, что он еще не пикировал — был на автопилоте, но спикировать он мог в любой момент. — Вставайте! Пилот был мертвенно бледен… между сорока и пятьюдесятью… конечно, испытание не из приятных. Черт бы все побрал… Гольц рывком поднял пилота с пола, хлестнул его по лицу — раз, другой… — Что… что вы себе позволяете?! — Достаточно? Пилот потер горящую щеку. — Да… кажется… Внезапно он перегнулся пополам, и его вырвало, прямо на ноги, на брюки. Гольц молча протянул платок. — Вы сможете посадить самолет? — Не уверен… Черт… — Я проверю, что в салонах, потом приду и помогу вам. Мы сделаем это вместе, и все будет нормально. Их больше нет. — Больше нет… — тупо повторил пилот. Только бы не скатился в шок. Тогда — точно… земли нажремся. — Идите на свое место! Быстро! Первый пилот не сел, а рухнул в свое кресло, не пристегнувшись. Хорошо, что он включил автопилот, иначе бы… Соседнее кресло было занято. Гольц решил, что труп в кабине — не лучшее соседство для пилота, сажающего переполненный лайнер. — Я сейчас вернусь. Это он его убил? — Да… Митька… — Они мертвы. Все мертвы. Они мертвы, а мы — живы. Пока — живы. Я сейчас приду. Вытащив убитого пилота из кресла, Гольц повернул голову, чтобы посмотреть, куда поставить ногу, и… Алия стояла в дверях пилотской кабины. Плотно сжатые губы, дикая ненависть в глазах — и две осколочные гранаты в вытянутых, подрагивающих руках. У Гольца обе руки были заняты. Автомат был на груди, но его прижимало тело пилота. Они стояли и смотрели друг другу в глаза… — Ля иллахи илля Ллаху . Первый пилот обернулся, недоуменно посмотрел на старшую стюардессу. — Алия, ты?.. Поняв, что происходит, понимая и то, что, скорее всего, не успеет, Гольц сильным рывком попытался толкнуть тело мертвого пилота на обезумевшую стюардессу и прыгнуть самому, чтобы сбить ее с ног, или хотя бы накрыть гранаты собой. Но лимит везения, отпущенный ему на сегодня, был безнадежно исчерпан. |
