Сюзанна Джозефина Уитакер была старше своего избранника на десять лет. Семья Уитакер гордилась своим происхождением — первый американский Уитакер приплыл на «Мэй-флауэр» и привез с собой многочисленных чад и домочадцев. Часть чад прибрал Господь, но оставшиеся отличались отменным здоровьем и дали начало американской ветви Уитакеров. Конгрессмены, сенаторы, губернаторы и мэры — политика была любимым занятием этого семейства, и лишь Сюзанна Джозефина нанесла почтенному роду первый удар. Один за другим скончались в юном возрасте ее братья, и единственная наследница старинного рода профессиональных политиков была вынуждена довольствоваться более чем скромным местом председателя Комиссии по соблюдению прав этнических меньшинств в конгрессе штата Монтана.

Сюзанна Джозефина всегда знала, что некрасива. Понимала, что большой и чистой любви в ее жизни, скорее всего, не случится. И потому знакомство с Гаем Леруа восприняла как подарок судьбы, хотя все ее семейство пришло в ужас при виде этого неотесанного лесоруба с вечной траурной каймой под ногтями. В считаные месяцы она скрутила упрямца в бараний рог и вышла за него замуж почти по любви.

И назло всему свету, назло сплетникам и насмешникам, называвшим этот брак союзом носорога и болотной цапли, через год после свадьбы почти пятидесятилетняя Сюзанна Джозефина Леруа родила своему Гаю дочку, да такую, что все ахнули.

Иветта Леруа была золотоволоса и голубоглаза, походила на эльфа, смеялась, как весенний ручеек, любила весь мир и была уверена, что все на свете истории всегда заканчиваются хорошо.

В тот год, когда Гай Леруа отправился в трехдневный поход через перевал Дождей, Иветте исполнилось шестнадцать лет…

— Вот она! Пап, заколи мне ее. Как мамочка делала.

Блестящая ерундовина выскальзывала из его здоровенных и жестких пальцев, тоненькие золотые прядки волос путались, Джек даже язык высунул от напряжения. Эми придирчиво рассматривала себя в зеркале, все больше и больше хмурясь.

— Папа! Ну криво же! Ты что, не видишь?

— Солнышко, понимаешь, я как— то не очень…

— Не могу же я так пойти в школу!

Пятилетняя женщина гневно выдернула заколку из волос и чисто женским, взрослым движением закрутила волосы в тугой хвост на затылке. Джек с трудом подавил тяжелый вздох. Иви, что ты наделала…

— Эми, мы опаздываем.

— Я не поеду в школу. Школа противная.

— Детка, мы это уже обсудили. В школу ходить нужно, потому что… потому что все дети ходят в школу!

— Школа глупая.

— Возможно, у тебя еще не все получается, но ведь ты всего лишь в подготовительном классе, и скоро…

— Я не поеду!

В глазах Эми закипали слезы, нижняя губка дрожала, и Джек снова почувствовал себя совершенно беспомощным, странно неловким и тупым.

Взрослый, сильный, уверенный в себе мужчина, умеющий выживать в глухом лесу, в одиночку охотящийся на кабанов и медведей, проходивший на байдарке по горным рекам…

Оставшись наедине со своей пятилетней дочерью, он не мог НИЧЕГО. Хрупкая девочка-жена, Иви, Иветта Леруа, не умевшая поначалу даже яичницу правильно пожарить, научилась практически всему и вела хозяйство, и содержала дом, и воспитывала Эми, да так, что от девочки никто не слышал ни плача, ни капризов…

Иви научилась, а вот Джек не смог.

Он присел на корточки перед крошкой Эми, притянул ее к себе, осторожно вытер пальцем слезы, катящиеся горохом по бледным щечкам.

— Эми, прости меня, малышка.