– А что такое маска иллюзий?

«Она создает облик ужасного чудовища. – Кракот с минуту подумала. – Сейчас оно настроено так, что создает облик разбойника‑человека. Я его перенастрою, чтобы оно производило мое лицо, но пугающее и ужасное». – Она сознательно скорчила гримасу, как ребенок, пытающийся испугать другого ребенка. Арона неожиданно поняла, что эта жаба – спокойная, хорошо воспитанная женщина, привыкшая к свиткам и книгам, в общем очень похожая на нее. Но люди, обезьяний народ, которые этого не знают, увидят ее совсем по‑другому. Арона рассмеялась.

– Твоего обычного лица вполне достаточно, – заверила она. – Во второй раз взглянуть на него не захотят. Среди нас еще очень распространен страх перед чужаками.

Кракот рассмеялась – вернее, низко захрипела, это у нее служило смехом – и кивнула. Что‑то изменила в приборе и передала его Ароне. По форме он напоминал подвеску или ожерелье.

«Не пользуйся часто, – предупредила Кракот. – Его энергия истощится за несколько лунных циклов. То же самое с оружием, но солнечный свет снова зарядит его, если подержать достаточно долго. Целый день».

Госпожа жаба удобно уселась на скамью, приспособленную для ее тела. Другая скамья – нормальная, для Ароны, – отделилась от стены напротив Кракот.

«Позволь мне прочесть твои свитки, – попросила Кракот, – этого будет достаточно».

Было уже поздно, и Арона проголодалась. Извинившись, она вернулась туда, где стоял мул. Ей стало жалко бедное животное. Испачкал ли мул пол пещеры, как обычно делают животные? Но мул стоял в металлическом стойле, выдвинувшемся из стены, как сиденье, жевал сено и пил воду из ниши в стене. Если это иллюзия, то совершенная. Пол чист.

Арона нашла свои седельные сумки и достала сверток, завернутый в ткань.

– Пещера! Кракот может есть мою еду? – спросила она.

«Попробуй», – предложила пещера. Арона отнесла сверток к сиденьям, а Кракот откуда‑то достала похлебку с запахом рыбы. Они решили, что каждый лучше ограничится собственной пищей, и матрац вытянулся, давая место Ароне.

Ее охватила паника. Может быть, она тоже навсегда здесь останется? Лечь на матрац, уснуть и проснуться, возможно, через сто лет, когда ее разбудит какой‑нибудь незнакомец.

– Пещера, – окликнула она. – Я хочу проспать только одну ночь. Когда солнце снаружи встанет, меня нужно разбудить.

«Поняла», – сухо и как будто слегка разочарованно ответила пещера.

Прошло три, четыре, пять дней. Кракот не только прочла свитки, но и просканировала их большим камнем, который кожаной лентой привязала к правой руке. Внутри камня дрожал собственный, словно живой, свет. Арона в свою очередь читала записи жабьего народа; эти записи и необычные рисунки проектировались на одну из стен пещеры. Конечно, на самом деле она не читала: пещера переводила ей.

«Очень странный и чуждый образ жизни», – думала Арона. Но эти жабы – искусные ремесленники. Гриммерсдейл был одним из самых маленьких их поселков, и вся его деятельность сосредоточилась вокруг гормвинов. Эти странные существа проделывали необычные опыты со своими же, с людьми, с другими формами жизни, даже со скалами. Но там жили жабы, питались в больших залах, по вечерам смотрели на стенах движущиеся картинки или играли в странные игры, которые состояли в определении и изменении взаимного старшинства и положения. Некоторые жабы мчались в шумных машинах на очень большой скорости по дорогам страны, часто сталкиваясь друг с другом или со скалами и деревьями.