Мониторы мигали и рябили, только несколько сумели восстановиться после воздействия ударной волны гиперполя и выдавали положенное изображение. Громкоговорители и коммуникаторы молчали – внутренняя связь, похоже, тоже не работала.

    С трудом поднявшись, лейтенант направился к капитанскому мостику. Ладимира пошатывало, и ему пришлось ухватиться за край терминала, чтобы не упасть. Добравшись до коммуникатора, он хлопнул ладонью по кнопке общего оповещения и проговорил:

    – Тревога! Боевая тревога! Нарушение границы. Рудианцы вторглись в пространство Империи. Занять места по боевому расписанию.

    Коммуникатор не подавал признаков жизни.

    Ладимир обвел рубку взглядом.

    Двое матросов лежали без движения, у одного голова была в крови, и рядом растекалась темная лужица, а другой лежал у стены, подвернув под себя ногу совершенно неестественным способом.

    – Лейтенант! – позвал сержант Джонсон. Он поднимался, опираясь о стойку тактического шаблона, и заглядывал в его показания. – Посмотрите сюда!

    Сразу после этих слов сработал сигнал, оповещающий о ракетной атаке.

    – Это гасители!

    Противник выпустил устройства, дезактивирующие силовое поле корабля, чтобы затем нанести удар по оставшемуся без защиты судну.

    Заработали автоматические орудия, распыляя устройства-паразиты в искрящуюся пыль.

    – Штурман! Маневр уклонения! – скомандовал Ладимир.

    В следующее мгновение заложило уши, когда нейроштурман попытался вывести корабль из-под удара. Но противник был слишком близко, чтобы у пограничников получилось уйти.

    Похожие на растопыривших лапы крабов, гасители плавали вокруг корвета, скользя по невидимой оболочке защитного поля и впитывая в себя его энергию.

    Устройств было очень много, корабельные орудия не успевали расстреливать их, и поле снизило порог проницаемости.

    В рубке замигали тревожными красными огнями индикаторы стабильности поля.

    – Они уже могут пробить защиту! – крикнул сержант.

    Ладимир успел оценить всю трудность ситуации. Он не думал о том, что сейчас командование находилось целиком в его руках и вся ответственность за судьбу корабля и экипажа тоже лежит на его плечах. Он просто делал то, что должен был, то, чему его учили, к чему готовили, – он вел бой. Точнее, пытался его вести.

    – Штурман! Развернуться к противнику носом! Всю энергию на силовое поле. Приготовить торпедные батареи, произвести захват целей и открыть огонь… – Ладимир не договорил.

    Десятки лиловых лучей ударили по кораблю пограничников.

    Потом еще раз.

    Пол под ногами заходил ходуном, и по корпусу судна пробежала судорога. Внутри корвета прозвучали несколько взрывов.

    В рубке на мгновение погас свет, затем снова включился. Но даже без света там не было темно – красные огни, сообщающие о неисправностях и опасности, превратили темноту в кровавый полумрак.

    – Они уничтожили все автоматические орудия и повредили маршевый двигатель. Связи нет. Мы здесь заперты.

    – Попробуй открыть дверь. Я пока попытаюсь наладить коммуникатор, – сказал он.

    Сержант бросился исполнять приказания. По пути он склонился над рядовыми и приложил пальцы к их шеям, проверяя пульс.

    – Разорви тебя сверхновая! – выругался он и, оставив их, побежал к дверям.