В проеме дверей возникла аккуратненькая фигурка молодого и очень ладненького полувосточного человечка невысокого роста, в синем шерстяном тренировочном костюмчике с белой «олимпийской» полоской по воротнику курточки. На ногах у «саблезубого тигра» были мягкие белые баскетбольные кеды.

Старший конвоя вышел, плотно притворив за собой обе двери.

— Здравствуйте, — вежливо сказал «ужасный тигр» подследственный Р. Ш. Алимханов, по кличке Рафик-мотоциклист, коренной ленинградец, двадцати восьми лет от роду, неженатый, без вредных привычек.

Он с удивлением оглядел неожиданное и странное для этого кабинета количество народа, сообразил, что это не «свидетели», не «терпилы» и «не проходящие по делу», и на всякий случай еще раз повторил:

— Здравия желаю, граждане начальники.

— Здорово, Шаяхметыч! — ответил ему капитан Леха Петраков.

— Привет, Рафик, — улыбнулся Николай Иванович, майор Зайцев.

Стоя спиной ко всем и демонстративно возясь с магнитофоном, Теплов подмигнул Рифкату. Тот еле заметно кивнул.

— Присаживайтесь, Алимханов, — ледяным тоном проговорил Степанов.

— Куда, Константин Сергеевич?

— А вот к моему столу. Рядом со своими сувенирными цацками. Товарищи из Государственной Пробирной палаты и «Росювелирторга», наверное, захотят задать вам пару вопросов, — медленно проговорил Костя и подумал: «Хоть бы этот засранец не ляпнул ничего лишнего!..»

Но тут в помощь старшему следователю по особо важным делам К. С. Степанову пришла сама Государственная Пробирная палата. У ее главного в креповом костюме снова окреп голос — уж больно нестрашным показался ему арестованный.

— Простите, Константин Сергеевич, но раз вы считаете, что изделия этого… гражданина — не более чем сувенирные, как вы сказали, «цацки», то в чем же вы его обвиняете? Или он, с вашей точки зрения, невинен, как агнец божий? Что же вы тогда ему инкриминируете? В данном случае я спрашиваю вас как представитель государственного органа власти.

«Начистить бы тебе хлебало, сволочь государственная!» — подумал Костя и очень правдоподобно сыграл не менее государственное возмущение:

— Он — «невинен»? Он — «агнец божий»? Да он у нас вовек не отмоется. Как миленький пойдет по статье сто пятьдесят третьей, части первой, за противозаконную частнопредпринимательскую деятельность! А это пять лет заключения — не греши, отдай. С конфискацией всего имущества. Понял, Алимханов?

— Так точно, Константин Сергеевич.

— Я вам не Константин Сергеевич, а гражданин следователь.

— Так точно, гражданин следователь. Я все-все понял, — благодарно произнес Рафик, не отрывая глаз от своей разрубленной монеты.

Следственная группа (и примкнувший к ней Теплов) вздохнула с нескрываемым облегчением.

— Константин Сергеевич, — ученически поднял руку представитель «Росювелирторга». — Мог бы я задать пару вопросов това… гражданину Алиманову?

— Алимханову, — поправил его Степанов. — Пожалуйста.

— Скажите, по каким признакам вы сами отличаете свое, скажем, «изделие» от настоящей золотой монеты конца девятнадцатого века?

— Трудно, — полыценно и мягко улыбнулся Рафик. — Но можно. По звуку. Берете мою СУВЕНИРНУЮ денежку… — Тут он с признательностью оглядел всю следственную группу. — И с одного метра высоты роняете ее ребром на мраморную доску.