Джоди заметила что-то блестящее на брусчатке под ногами и присела, потрогала. Какие-то металлические стружки. Она лизнула палец, провела — на кончиках остались крошки желтоватого металла.

— Если кто-нибудь ее не разрезал.

— Да кому надо? Пилить статую, чтобы спереть по кускам?

— Неважно. Может, воры, может, муниципальные рабочие. Если кто-то разрезал эту бронзовую скорлупу, случилось одно из двух. Если днем, Илия изжарился на солнце. Если ночью, он на свободе.

— Но светло не было, правда?

Джоди покачала головой.

— Думаю, нет. — В нескольких шагах она заметила светлый след в щелях между брусчаткой и снова присела. Туда набилась мелкая серая пыль. Джоди ухватила щепоть и опять покачала головой. — Точно нет.

— Что? Что там?

Джоди вытерла руку о джинсы и сунула ее в карман куртки.

— Томми, помнишь, я тебе говорила, что ты не досуха выпил эту синюю шлюху, потому что иначе ее бы там не было?

— Ну.

— Так вот, это потому, что когда вампиры… когда мы кого-то опустошаем, они превращаются в мелкий серый прах. Не могу тебе объяснить, почему, но это очень на нее похоже. И на ощупь также. — Она показала на щели в брусчатке.

Томми опустился на колени и потрогал пыль, затем поднял голову.

— Откуда ты знаешь?

— Сам знаешь, откуда я знаю.

— Ты убивала людей.

Джоди пожала плечами.

— Пару человек. И они болели. Смертельно. Они как бы сами об этом просили.

— Так поэтому ты из-за шлюхи не расстроилась?

Джоди вытащила из кармана куртки сотовый телефон, а потом убрала за спину и там крутила в руках, а сама смотрела себе под ноги — будто маленькая, когда мама допрашивает, отчего вдруг ее любимая лампа оказалась разбита.

— Ты злишься?

— Я несколько разочарован.

— Правда? Прости меня, пожалуйста. На моем месте ты сделал бы то же самое.

— Я не тем разочарован. Тебе казалось, что мне нельзя доверять.

— Тебе и без того после обращения было непросто. Не хотела тебя лишним грузить.

— Но это же не сексуально, нет?

— Абсолютно нет. Чистое питание. — Джоди не сочла необходимым сообщать ему, что она поцеловала старика. От этого все только запутается.

— Ну, тогда, наверное, нормально. Раз надо, значит, надо.

Томми встал, а Джоди подскочила к нему и поцеловала.

— Ты себе не представляешь, как я рада, что на мне это больше не висит.

— Ну, это…

— Секунду. — Джоди вздела палец и нажала кнопку питания на телефоне.

— Звонишь маме сообщить, что она была права, когда считала тебя профурсеткой?

— Я девчонке звоню.

— Эбби?

— Ну. Надо ей сказать, чтоб держалась подальше от нашей квартиры. Илия начнет нам козни строить, как раньше.

Джоди смотрела на крохотные иконки на дисплее — они показывали поиск сигнала.

— Но она же говорила, что сегодня не придет. Рождество.

— Я знаю, что говорила, но, по-моему, она все равно явится.

— Зачем?

— Ну, мне кажется, она на мне залипла. Вчера вечером я ее укусила.

— Ты укусила Эбби?

— Ну. Я же говорила, мне было больно. Мне нужно было…

— Господи, да за кровь ты себя продашь.

— Я знала, ты рассердишься.

— Так это ж Эбби, ебать-колотить. Я ее темный владыка.