|
В частности, я услышал, что «кэп будет доволен», что обо мне они узнали в трактире на торговом тракте, куда нечаянно забрёл один из деревенских мужиков, и что «надо поскорее покончить с делами и возвращаться». Из интонации, с которой было произнесено слово «делами», следовало, что одним делом являлся я, а вот с кем или с чем ещё нужно было «покончить»?…
Хорошо, что не ломал голову над вопросом, зачем солдатам понадобился именно я и никто иной. Не угадал бы, хотя ответ стал совершенно очевиден, когда два всадника и один пеший путник ступили на просторную поляну… Первое, что бросилось мне в глаза – женщина, обессиленно ссутулившаяся у кромки зарослей. Платье – добротное и даже богатое – вздымалось в районе живота холмом. Пока ещё очень пологим, но свидетельствующим о том, что женщина… Беременна?! Так вот почему меня сюда притащили… Ишь, чего удумали, стервецы: свои ручки, значит, марать неохота, а мне, мол, терять нечего – и так уже отмечен. А потом меня быстренько повесят рядом с несчастной, которую я же и должен лишить жизни… Блестящий план. Я даже хотел поаплодировать отряду, состоящему из пяти человек: те двое, которые ездили за мной, арбалетчик, верхом маячивший на краю поляны, ещё один воин – умелый и грозный на вид, и, собственно, командир. Так вот, поаплодировать хотел, но передумал, встретившись взглядом со старшим офицером отряда. В глазах сухощавого мужчины, чья борода была обильно тронута сединой, плескалось напряжение. Как будто он не мог решить, что и как ему нужно делать. Это напряжение не исчезло и при моём появлении, наоборот: офицер посмотрел на меня, словно спрашивая: «Кого они мне притащили?», а вслух разочарованно пробормотал: – Мальчишка? Я обиделся. Если ваш покорный слуга выглядит не слишком солидно, это вовсе не значит, что с ним следует обращаться, как с ребёнком. Не спорю: иногда такое положение весьма удобно. Но сейчас мне почему‑то стало горько. Значит, я – мальчишка, но для вашего грязного дела сойду? Угрюмый солдат пожал плечами: – В чём проблема, кэп? Тут силы много не надо… – Да нет, ничего… Просто подумал… – капитан ещё раз взглянул в мою сторону. Что‑то во мне ему, определённо, не нравилось. И я даже знаю, что. Моё спокойствие. Но беззащитный внешний вид смыл с сердца офицера налет справедливых сомнений. – Вот что, парень… – начал он. – Видишь эту женщину? – Угу, – кивнул я. – Она преступила закон и подлежит казни… Приговор в исполнение приведёшь ты. Милое предложение. Впрочем, вру: это приказ, и приказ, не терпящий возражений. Спасибо, дяденька! Хочешь сделать из меня палача? – А потом? – невинно поинтересовался я. – Потом пойдёшь домой, – нарочито равнодушно ответил офицер. Я поджал губу и хмуро посмотрел на него, не скрывая, что не особенно уверен в озвученном исходе дела. Капитан отвёл глаза. Что ж, толика совести у него, похоже, осталась. Но она не поможет нарушить указания вышестоящих чинов, верно? – А… что она сделала? – Тебе не надо знать, – отрезал угрюмый. Ну, не надо, так не надо. Я посмотрел на женщину. Высокая. Стройная. Руки связаны за спиной. Лицо закрыто капюшоном длинного плаща. Кислое яблоко… ЧТО?! Эльфка?! Не может быть!… «Почему же?…» – ехидно осведомляется Мантия. Эльфка… Поэтому её и приволокли в эту глушь – не оставлять следов, избежать лишних глаз… Мерзавцы… «Ты против?…» Против чего? «Её смерти?…» Я… Я не хочу становиться палачом. |
