|
То, что он не сделал этого, означает, что Тамара жива и мозг ее не слишком пострадал. Иначе у Гарсона не было бы причины не отправлять меня на Землю. Напротив, у него были бы все основания как можно скорее выдать меня, потому что мое присутствие осложняет его взаимоотношения с ОМП; а если ко мне привяжется достаточно много химер, я буду для него угрозой и в другом отношении. И тут до меня дошло: Гарсон поставил во главе нашей группы Абрайру, желая «унизить» именно меня, а вовсе не Мавро. Он хочет, чтобы я в глазах химер оставался пеоном [7] и они не привязывались бы ко мне.
Абрайра смотрела так, словно стремилась разгадать мои мысли. – Ваша внешность на меня не подействует, – сообщила она. – Я была создана позже Перфекто, когда общественное мнение переменилось не в пользу Торреса, и он знал, что его скоро убьют. Я не привяжусь к вам. – Я думаю не об этом, – ответил я. – Биочип – мощное оружие, особенно если он программирует мозг человека. Интересно, есть ли еще что‑то, что вы просто вынуждены делать? Абрайра улыбнулась. На мгновение светлые паутинки в ее глазах словно разошлись, глаза сверкнули, хотя голос звучал печально: – Разве вы не знаете? «Homo homini lupus est» [8] Мы убиваем людей. Мы вынуждены убивать таких, как вы, дон Анжело. Она улыбнулась, словно печальной шутке. Я был уверен, что ей приходилось убивать, и эти воспоминания печалили ее. Существует несколько способов совершения такой генетической манипуляции: нарушение гормонального равновесия может вызывать приступы ужасного гнева, и пациент не контролирует свои поступки. Химеры прекрасные бойцы, но я, правда, никогда не слышал, чтобы Они теряли контроль над собой. По другую сторону спектра находится социопатия, отсутствие способности испытывать эмоции – сочувствие, угрызения совести. Уже давно, в начале 22‑го века, Бастиан доказал, что у социопатии может быть биологическая основа – поврежденная последовательность аминокислот в отходах головного мозга может блокировать выделение тимотриптина, и пациент при этом утрачивает способность испытывать угрызения совести. Впрочем, мне казалось невероятным, что Абрайра может быть социопатом. Тон ее голоса свидетельствовал – она озабочена положением Мавро, а печальная улыбка, когда она говорила об убийствах, выдавала ее боль. Но насколько сильные угрызения совести она может испытывать – вот в чем вопрос, подумал я. Чувство вины, которое овладело мной после убийства Эйриша, грозило разорвать меня надвое. Даже сейчас оно мучило меня. А Абрайра лишь печально улыбалась. Она казалась мне загадкой, и я решил последить за ней и понять, кто она такая. Женщина разглядывала мое лицо, по‑прежнему стараясь проникнуть в мои мысли. – До меня доходили слухи, что вы по природе убийцы, – признался я, – но я им никогда не верил. Всегда считал, что это социалистическая пропаганда. Социалисты с ее помощью пытались свалить Торреса. – Пропаганда действует лучше, если основана на фактах, – ответила Абрайра. – Но мы никогда не представляли угрозы для Аргентины или даже для своего народа. Только когда аргентинцы переходя г нашу границу, им приходится бояться, но они решили исказить правду и запугать наш народ… Раскрылась дверь, и в помещение просунул голову молодой киборг с круглым изнеженным лицом. Ноги у него были металлические, выкрашенные черной краской, левая рука стальная. Напалалиновые нити, служившие ему мышцами, свободно свисали с металла. За спиною киборга виднелась мощная фигура Перфекто. Нос у него распух, под глазами были синяки, но, как и предсказывала Абрайра, он улыбнулся, увидев меня. Молодой человек сообщил: – Сержант, время идти на тренировку. |
