Жуков, тем не менее, продолжил:

‑ Объединенное Стратегическое Командование согласовало эту операцию с наступлением Индийского фронта маршала Конева и Китайских фронтов маршалов Чуйкова и Малиновского. Так что с тех театров перебросить сюда хоть кого‑нибудь Альянс не сможет. Да и ударить в грязь лицом перед коллегами не хочется.

Полководцы заулыбались.

‑ Теперь по союзникам. Рыбалко поддерживает Роммель, Баграмяна ‑ четыре моторизованные дивизии Паулюса.

‑ Чего‑то Германия нам не слишком помогает, ‑ недовольно отметил кто‑то из офицеров.

‑ Не согласен, ‑ Жуков отрицательно мотнул головой. ‑ В Италии их помощь была велика, а сейчас они готовятся к масштабной операции в Северной Африке и захвату Мальты ‑ так что их ограниченное участие на данном этапе понятно. Да нам, в общем‑то, и так сил хватает.

Ладно, теперь по пленным. Люди Берии закончили возведение временных лагерей. Куда кого отправлять ‑ все в пакетах, ‑ маршал кивнул на лежащие перед командующими документы.

На этом наше совещание мы закруглим. На правах хозяина попрошу вас к столу.

Полководцы потянулись к выходу. Выходящий последним Жуков бросил взгляд на растянутую на столе карту. Его очередной триумф был близко.

«Танковый Армагеддон»

«Крупнейшие сражения мировой истории», том 5 («Войны двадцатого века»). Издательство «Кругозор», Киев, 1994 год.

…Итогом стала сложившаяся уже к январю ситуация, требующая решительных действий обеих сторон. Американская промышленность, начавшая полномасштабный переход на военные рельсы, выдавала все больше и больше техники для армий Альянса, пытаясь количеством нивелировать качественное превосходство войск Евразийского Союза.

Однако военное руководство АДА прекрасно осознавало, что это путь, ведущий в тупик. Было необходимо получить оружие, способное противостоять советским и немецким образцам если не на равных, то хотя бы приблизительно.

В танковом отношении это означало коренную модернизацию сильнейшего образца из имевшихся на момент вступления в войну на вооружении ‑ М26 «Першинг». Особенно ясно это становилось ввиду того факта, что против «Пантеры‑2», Т‑44, Р‑45 и ИС‑7 наиболее распространенный танк «Шерман Файрфлай» шансов ни имел даже при соотношении четыре к одному в его пользу. И это при документально зафиксированном случае, когда ИС‑7 под командованием гвардии полковника Лавриненко в одном бою уничтожил двадцать девять единиц вражеской бронетехники! Поэтому, учитывая также и то, что «Шерман» обычно проигрывал даже и не предназначенной непосредственно для танкового боя машине (имеется ввиду БМП «Лаврентий Берия ‑ 3»), а после принятия на вооружение первых противотанковых ракет ‑ и более ранним ее модификациям, выбор «Першинга» (способного справиться хотя бы с Т‑44 и, в некоторых случаях, с «Пантерой‑2») как основы для конструирования новой машины был не случаен.

Тем не менее, созданный в кратчайшие сроки «Вашингтон», ставший, фактически, вершиной развития танковой промышленности Альянса, по‑прежнему проигрывал советским танкам, особенно в соотношении «стоимость‑эффективность». По большому счету, «Вашингтон» получил однозначное преимущество лишь над Т‑44 и примерно сравнялся с немецкими «кошками» последних серий (все же серьезно проигрывая им в технологичности и цене).

Но на момент появления «Вашингтона» в большом количестве на полях боев последний советский средний танк на направлениях основных ударов почти не использовался и реальных случаев столкновения с американским тяжеловесом практически не имел.

Подобное сравнение приведено неспроста. Важно понять, почему командование Альянса на Ближневосточном ТВД в лице Эйзенхауэра и Монтгомери приняло решение о попытке контрнаступления.