Горбачевский сразу вспылил, завозмущался: Славик всё–таки друг, а не зверёк какой–нибудь подопытный. А потом успокоился: наш холостячёк всё равно её сломает. Так уж лучше пусть мёртвая машинка сгорит, чем живой человек. Горбачевский согласился. Я — тем более. Мне — лишь бы посмеяться.

Но это, так сказать, первая часть дела. Не менее сложно предстояло состыковать живую и неживую материю, сделать так, чтобы наш отпетый холостяк подпустил к себе замечательного робота.

Пошли к Славику. Он как раз отлёживался, приходил в себя после очередного марафона. Сопротивляемости — никакой. Очевидно, это и решило исход нашей беседы. — Ну — кукла, так кукла — сказал нам Славик. Видно было, что он как будто даже обрадовался нашей затее. И добавил: по правде говоря, их настоящих, живых женщин, я всегда побаивался. А эту чего бояться? Щёлкнул выключателем — и точка. Кстати, у неё есть выключатель, пульт управления?.. — Нет — ответили мы. — В инструкции сказано, что управление вербальное. — Какое бальное? — переспросил Славик. — Посредством языкового общения. Ты ей отдаёшь устные команды — она выполняет, — ответили мы. Горбачевский — как учитель русского языка и литературы. Я — как русским языком писатель.

— Мне такая кукла нравится — подвёл итог нашему разговору осторожный Славик.

Смотрины, приём гостьи, назначили на субботу, через три дня.

Искусственная девушка и Славик прожили вместе достаточно долго: с февраля по май 1995 года. Мы сидели на кухне, когда она впервые переступила порог холостяцкой квартиры Славы Лысенко. Я, Горбачевский и Славик — мы ожидали её и всё–таки вздрогнули, когда в семь вечера в дверях прозвенел звонок. Силой вытолкнули нашего друга в переднюю. Ему, наверное, было бы легче, если бы он знал, что у девушки на спине, или, там — на ноге есть обыкновенный выключатель. Или — если бы в руках у Славика была бы точка опоры — пульт управления. Или — на худой конец — автомат или вилы. Завалит этакий киборг, терминатор, и ещё неизвестно, кто кому в этой квартире невестой окажется…

А вошла хрупкая девушка. В козьей шубке, простоволосая, со снежинками на длинных вьющихся прядях. В руках спортивная сумка. Лариса Афанасьева — так представилась нам она. — Я из Японии. А вы — Слава Лысенко? Я вас узнала по фотографии.

Она узнала и Славу, и нас, соучастников.

Слава обошёл свою вещь вокруг. Спросил в лоб: — А вы, правда, робот? — Робот, робот, ответила, смеясь, Лариса. И тоже спросила: — А мне раздеться можно? — Да, конечно, спохватился Славик. Помог снять шубку, занёс в комнату, где стоял накрытый праздничный стол, сумку Ларисы.

— А вы и совсем раздеться можете? — опять попёр в атаку наш осмелевший друг.

— Да, конечно, — после короткой паузы согласилась Лариса.

Мы не успели опомниться, как джинсы, блузка, воздушное бельё слетели на пол. У праздничного стола стояла стройная, восхитительная девушка. Слегка смуглая Лариса Афанасьева. С голубыми глазами. С капельками растаявших снежинок на ресницах и в тёмных волнистых волосах. Идеальная жена. Японский биоробот.

Отчего–то нам с Горбачевским стало неловко. Мы попятились в противоположную от стола сторону, в переднюю, к выходной двери.