Король негромко поприветствовал Мокриста и сказал:

— Я так и не осмотрел поезд, мистер Губвиг. Мы с Башфулссоном и другими были заняты планированием с тех пор, как сели. Составите нам компанию?

Когда Мокрист уселся, Башфулссон обратился к нему, будто ища поддержки:

— Я пытаюсь уговорить Риса рассказать нам, что он намеревается предпринять.

Король только улыбнулся в ответ.

— Я намерен захватить Шмальцберг, дорогой друг Башфулссон, и сделать это с наименьшими потерями. Поверь мне, как это ни обидно, но я Король над моими врагами так же, как и над моими друзьями. И, видишь ли, есть определенное noblesse oblige[52].  Плох тот король, который убивает своих подданных. Я предпочитаю увидеть их скорее раздавленными, чем мертвыми.

Башфулссон сказал:

— Серьезно? После всего, что они сделали? И всего, что они спровоцировали? Они находили молодых гномов и забивали им голову дурацкими откровениями…

— У меня есть имена, - перебил его Король, - имена лидеров, имена приспешников. О, да, их ожидает расплата. Но не аутодафе.

— Боюсь, вы проявляли к ним слишком много понимания в последнее время, сэр, - Башфулссон аккуратно подбирал слова. – Как ни прискорбно это признавать, но я пришел к выводу, что если вы продолжите подставлять им другую щеку, они так и будут бить вас по лицу. Думаю, нам ничего не остается, кроме как ворваться и перебить всех. Нет смысла стучать в дверь и вежливо спрашивать, не будут ли они так любезны вернуть вам вашу Каменную Лепешку.

К удивлению Мокриста Король ответил:

— Как бы мы ни презирали слово «политика», одним из наиболее полезных ее аспектов является прекращение кровопролития. О да, кровопролитие произойдет. Но поколения сменяют друга друга, люди меняются, и однажды то, что казалось совершенно невозможным, становится обыденным. Мало того – неотъемлемым. Вот как железная дорога, например. И к слову говоря, мистер Губвиг, как движется дело? Как там ваша логистика?

— Первоклассно, сэр. Это такое железнодорожное словечко, означает, что все хорошо.

Король одарил Мокриста взглядом. Не таким уж и тяжелым - по общим меркам взглядов, но это был королевский взгляд, и выглядел он оценивающе.

— Посмотрим, молодой человек, посмотрим.

После завтрака не оставалось ничего другого, кроме как смотреть из окна на вьющуюся ленту горного пейзажа: деревья, скалы, еще деревья, скалы побольше, снова деревья, то, что могло быть поляной, на которой работают лесорубы, короткая темнота, когда они достигли скал, достаточно больших, чтобы требовать постройки тоннеля, и все заново. Мокрист думал о том, что за всеми этими деревьями, скалами и утесами есть дома, маленькие деревеньки, о которых мы еще не знаем, и значит, однажды нам придется остановиться здесь… и здесь…. И здесь. А потом однажды какой-нибудь паренек из селения на вершине последней гряды сядет на поезд и окажется в Анк-Морпорке, полный надежд. Почему нет? Станция за станцией они меняют мир. И он позволил себе небольшую искру гордости.

За исключением Водопадов[53], единственным более-менее знакомым местом в Земфисе было Сокращенное Аббатство. Теперь оно было в руинах, монахи давно покинули его. В наши дни там был скорее базар, медина, передвижной рынок, который напомнил Мокристу Анк-Морпоркские Тени в праздники. Ничто не оставалось на месте надолго, тишина была сродни благословению. Каждый что-то продавал, и казалось, что рано или поздно, все и вся может быть продано или куплено. Или украдено, если понадобится.

Боярышниковая Дорога выделялась среди других торговых путей в Земфисе, по которым караваны верблюдов проходили, чтобы принести на своих подметках людям Равнины маленькие незначительные штучки, без которых жизнь станет невыносимой и довольно опасной.