Девочка улыбнулась:

— Ух, это здорово. Мне нравятся котята.

— Я так и думал, но вряд ли тебе понравится Седрик, который к ним прилагается… Итак, я оценил изобретательность вашего плана, но могли пострадать люди, - он повысил голос. – Вы вообще представляете себе железнодорожную аварию? Скрип рельс, крики людей внутри, взрыв который выкосит пол деревни, если двигатель рванет. И ты, девочка, и твои маленькие друзья, были бы всему виной. Убили бы целый поезд людей.

Ему пришлось притормозить, потому что девочка побледнела, как смерть. Мокрист немного опустил голос:

— Представили себе? В следующий раз, когда решите сделать что-то подобное, вспомните, что вы уже чуть не убили кучу народу.

Эдит слабым голосом ответила:

— Мне правда очень жаль. Мы больше так не будем.

— Собственно говоря, вы и сейчас ничего не сделали. И все-таки, я бы хотел, чтобы вы следили за тем, чтобы никто  ничего подобного не делал здесь в округе и вообще где бы то ни было. Я понятно выражаюсь?

Заплаканная и испуганная, Эдит выдавила:

— Да, сэр.

Мокрист узнал истинное раскаяние.

— Я обговорю это с машинистом, но на вашем месте я бы взял карандаш и записал все свои гениальные идеи в книгу или даже две. Чтиво вроде этого – последний писк моды в железнодорожных книжных, и, я слышал, на этом можно разбогатеть. А еще таким образом вы не встретите Седрика. О, и не размахивайте своими передниками перед людьми. В темноте это можно довольно превратно истолковать. А теперь, юная леди, скажите мне, где вы живете. Я не вижу никаких поселений вокруг, одни дебри.

Она присела в реверансе. На самом деле присела в реверансе. И глядя на него все еще красными глазами, ответила:

— Мы живем в железнодорожных домах, сразу за водопроводным краном и угольным хранилищем.

— Твой отец сейчас дома?

Девочка снова побледнела, но храбро ответила:

— Да, сэр, как вам будет угодно, сэр.

— В таком случае, пока джентльмены позади уладят дела, я хотел бы его увидеть.

Неуверенно Эдит повела его к железнодорожным домам и представила грузному, но жизнерадостному мужчине, который, сидя за столом, жадно поглощал хлеб с сыром и пинтой пива.

— Это мой отец.

Мужчина положил огромный ломоть сыра обратно.

— Не могу пожать руки, сэр. Я весь в сыре там, где не весь в масле. Меня Несмитом зовут.

— Что ж, мистер Несмит, наверное, вашим детям стоит пойти поиграть где-нибудь, пока мы с вами немного потолкуем.

Когда Эдит и другие смылись со скоростью звука, Мокрист спросил:

— Вы ведь слышали визг тормозов?

— О дассэр, я слышал, и наши Джейк и Хамфри пошли посмотреть, что там случилось, я просто только пришел после смены.

— Ну, мистер Несмит, должен поздравить вас – ваши дети выглядят и говорят чисто. Но я должен также сказать, что они по меньшей мере чуть не обездвижили новый экспресс на Убервальд.

Несмит обдумал будущее без работы, без пенсии и, вполне вероятно, с уголовным делом, и лицо его посерело.

— Кто-нибудь пострадал, сэр? Если кто-то пострадал, я с них шкуры спущу.

— Немного разбитой посуды и необходимость расчистить путь, чтобы мы могли проехать.

Круглое лицо исказилось.

— Я помогу, сэр, помогу, но шкуры все равно с них спущу, вот увидите.

— Нет, не спустите, мистер Несмит. Только попробуйте, и я прослежу, чтобы вы поплатились за это. Послушайте, они чуть было не устроили ужасную аварию, но важно здесь то, что они все-таки не устроили. Они хотели казаться героями, насколько я понял, а детей нельзя винить за это. Тем не менее, железная дорога – не место для игр. Понимаете, мистер Несмит? А теперь на вашем месте я бы пошел помогать расчищать рельсы – на смене я или нет.