Дождик испортил ей утреннюю прогулку, и Алина пережидала его в кафе рядом с парком. Как бы легко она ни относилась к разрывам в прошлом, уход Лады сильно задел её самолюбие. Та продержалась дольше всех её предыдущих девушек, у них даже получилось что-то вроде семьи, но и она в итоге ушла. Обычно инициатором расставаний была Алина, а тут – бросили её. Кто его знает... Если никто с ней не уживается, может, дело всё-таки в ней самой, а не в «недостойных» девушках, не дотянувших до её высоких требований? И вообще, прежде чем что-то требовать от людей, нужно быть требовательным к себе. А себе Алина прощала и позволяла многое.

Чтобы вытеснить из души эту пакостную, липкую досаду, Алина с энтузиазмом взялась за организацию маминого кондитерского дела. Окончив курсы, мама сначала пекла торты на дому, а потом Алина арендовала для неё маленькое помещение. Все хлопоты с оформлением документов в соответствующих инстанциях она взяла на себя, в этой сфере она чувствовала себя как рыба в воде, это была её стихия, её призвание. Когда Алина начинала действовать, казалось, сама Вселенная ей помогала, всюду находились друзья и единомышленники. Может, в этом и крылся секрет её гениальности и успешности... А впрочем, в мистику она не особо верила. Она верила в человеческий ум, настойчивость, знания и энергию.

Теперь у мамы было маленькое кафе-кондитерская, где под её началом трудилось несколько работников. Алина поначалу ревностно оберегала своё очередное детище, оказывала покровительство, защищала, решала проблемы, и вскоре под её надёжным крылом дела у мамы пошли в гору. Мама повеселела и даже на удивление немного похудела, хотя работать ей приходилось с очень соблазнительным материалом. Всё оттого, что она была занята по десять-двенадцать часов в сутки, с одним выходным по понедельникам, и совать еду себе в рот просто от скуки ей стало некогда. Пышечкой она всё-таки ещё оставалась, но уже не с таким опасным для здоровья весом. Её коленям стало существенно легче, да и вообще её самочувствие и настроение заметно улучшились. Мама стала настоящим украшением и лицом своего маленького заведения – жизнерадостная и румяная, приветливая, лучезарно улыбающаяся, с приятно кругленькой, как сладкий пончик, фигурой.

А душу Алины грело грустновато-нежное чувство, как будто она впервые в жизни сделала что-то действительно хорошее и стоящее, а всё, что было до того – так, разминка и баловство.

 Будто бы желая порадовать и подбодрить хозяйку, её кактусы распустились роскошными, яркими, потрясающе красивыми цветами. Этими растениями Алина увлеклась прежде всего потому, что это были довольно неприхотливые питомцы, и ей при её занятости вполне хватало времени на них.

Сегодня у мамы был день рождения, и Алина после работы зашла в цветочный магазин. Она долго мучила молоденькую девушку-продавца, которая составляла для неё букет; Алина вмешивалась в процесс своими ценными указаниями, каждую секунду придиралась к ней, мол, это не так, то не этак, это уберите, то переделайте – словом, изображала из себя мерзкую, капризную покупательницу, которой невозможно угодить. Её забавляло выражение хорошенького курносого личика девушки: оно постепенно набирало помидорный румянец, а глаза предательски блестели влагой. Внутренне Алина посмеивалась, но беззлобно.

– Так, всё, я не знаю уже... – Потеряв терпение, девушка бросила недоделанный букет и устремилась в подсобку: – Валентина Алексеевна, подойдите, пожалуйста!.. Тут клиентка... Ей всё не нравится!

Из подсобки вышла стройная сероглазая женщина с тяжёлым пучком светло-русых волос, которым освещение торгового зала придавало тёплый медный оттенок. Прекрасные и густые, они лежали непринуждённо и как бы небрежно, но в этом чувствовалось искусство ловких пальцев. Две кокетливые прядки изящно обрамляли выпуклый гладкий лоб, аккуратные тонкие брови не слишком выделялись на лице, а вот глаза.