— Ну, вотъ здравствуйте… Ближніе будемъ, сказалъ парень. — Васъ какъ звать-то?

— Я Арина; а вонъ она Аграфена, проговорила Арина, указывая на землячку.

— А я Андрей…

— Ты, молодецъ, чѣмъ зря бобы-то разводить, помогъ-бы лучше шалашики намъ смастерить, замѣтила парню Анфиса. — А то вонъ дѣвки-то да бабы у насъ надорвались, плахи таскавши.

— Что-жъ, это можно…

И парень принялся помогать женщинамъ устраивать шалаши.

— Сегодня переночуйте такъ, какъ есть, говорилъ онъ. — А завтра я раздобудусь лопатой да дерну нарѣжу, такъ можно на верхнихъ-то плахахъ и крыши изъ дерна сдѣлать. Чудесно будетъ во время ненастья и дождь не такъ протекать станетъ.

— Ну, вотъ, вотъ… спасибо тебѣ.

Анфиса взяла ведро и понесла его сосѣдямъ. Тѣ уже залѣзли подъ шалаши на ночлегъ, завѣсивъ входы въ нихъ разной ветошью, и Анфисѣ пришлось увидать только ноги.

— Поставь ведерочко-то тутъ около шалашика, сказалъ ей изъ-подъ дровъ мужикъ.

Когда Анфиса вернулась къ товаркамъ, шалаши были уже сложены. Демянскія женщины лѣзли подъ нихъ укадываться. Парень все еще суетился около шалашей, сдвигая плотнѣе дровяныя плахи. Арина зѣвала. Потолкавшись еще немного, парень сказалъ ей:

— Прощайте, Арина Гавриловна. Будьте здоровеньки на новомъ мѣстѣ.

Проговоривъ это, онъ покосился на нее и ушелъ. Арина перекрестилась на небо и полѣзла подъ шалашъ. Полѣзла вслѣдъ за ней и Анфиса.

LII

Ночь была холодная. Женщины то и дѣло просыпались, подкладывали дровъ въ костеръ, но и костеръ грѣлъ плохо, хоть и былъ разложенъ близь шалашей: ногамъ, высунутымъ изъ шалашей, было относительно тепло, но все тѣло, находившееся подъ шалашомъ, прохватывала дрожь. Нѣкоторыя женщины вылѣзли изъ-подъ шалашей и легли подъ открытымъ небомъ, близь самыхъ костровъ, и въ такомъ положеніи окончили ночь. Просыпаясь ночью, онѣ слышали звуки пилъ о дерево, удары топоровъ. Очевидно, кое-кто изъ пильщиковъ работалъ и ночью. Утромъ дѣло объяснилось. Оказалось, что нѣкоторые изъ пильщиковъ, въ виду того, что по ночамъ спать холодно, а днемъ все-таки пригрѣваетъ солнце, передѣлали день въ ночь и работали ночью, а днемъ отсыпались. Женщинамъ сообщилъ это парень Андрей, раннимъ утромъ, пришедшій къ ихъ Шалашамъ.

— А что, дѣвушки, вѣдь это ловко придумано. Надо и намъ такъ попробовать, сказала Фекла. — А то что по ночамъ-то дрогнуть!

— Погоди. Дай сначала днемъ-то къ работѣ привыкнуть, отвѣчала Анфиса. — А ты, парень, что-жъ это слоновъ-то водишь и не работаешь?

— Да мой товарищъ съ перваго дня Пасхи въ Ижору къ землякамъ ушелъ и до сихъ поръ не вернулся, отвѣчалъ Андрей. — Загулялъ онъ, что-ли, ужъ и ума не приложу. А какъ-же одному-то пилить? Никакъ на это дѣло не ухитришься. Остались тутъ у насъ не расколотыя дрова — ну, вчера кололъ ихъ, а сегодня ужъ и колоть нечего. Вотъ развѣ что вамъ помочь, пока товарищъ вернется. Для этого и пришелъ. Вѣдь у меня пила есть.

— Ну, что-жъ, помогай. Намъ пилъ-то и не хватаетъ. Кстати, и покажешь намъ какъ и что, а то вѣдь намъ съ непривычки-то дико. А долю, какая за твою работу придется, мы тебѣ отдадимъ, когда съ хозяина расчетъ получимъ. Вотъ я старостиха, сказала Анфиса и крикнула грѣвшимся у костра отъ утренняго холода женщинамъ:- Ну, что-жъ, дѣвушки, благословитесь да и принимайтесь за работу! Гдѣ пилы-то? Берите пилы.

— Чего-же зря пилы брать, коли у насъ еще козловъ нѣтъ, на которыхъ надо пилить, возразила Фекла. — Надо прежде козлы сдѣлать, а ужъ эта плотничья работа для бабы ой-ой…

— Ну, давайте дѣлать козлы.

— А какъ ихъ сдѣлаешь, коли нѣтъ ни гвоздя ни долота.

— Да вонъ парень поможетъ, кивнула Анфиса на Андрея.