– Бездна мудрости! – в сердцах бросил лекарь и пополз к Ссадаши. – Почти уверен, что баловаться ядом он начал с самого прибытия в Зайзишар. Он худосочный и должен мёрзнуть сильнее, чем наагариш Делилонис. И кровообращение у него дрянь, это я как лекарь говорю!

Ссадаши чуть слышно застонал и что то пробормотал. Ваашу показалось, что он звал «госпожу».

– Да… – протянул Эош, осматривая распростёртого Ссадаши. – Проще добить, чтобы не мучился.

– Всё так плохо? – ещё сильнее заволновался Вааш.

Эош мрачно посмотрел на него и медленно, очень проникновенно произнёс:

– Видишь ли, идиотизм не лечится. Совсем.

Несколько секунд Вааш просто смотрел на него, а затем сплюнул от досады. Он то подумал, что с Ссадаши всё совсем плохо.

– Жизнь вылечит, – уверенно заявил он. – А ты вылечи от того, чем он болен сейчас.

Эош тоскливо вздохнул и потёр налившуюся синевой шею.

– Сползай за моим ящиком с лекарствами, – попросил он Вааша, – а то у меня уже сил никаких нет со всей этой нервотрёпкой.

– Щас сделаю, – кивнул тот и, не одеваясь, выполз на улицу.

А Эош опустился на пол рядом с Ссадаши и устало воззрился на него.

– Залечу я тебя, поганец, залечу, – пообещал он.

Через три дня Ссадаши наконец разрешили появиться на улице, и мрачный, закутанный по самые глаза наагалей выполз на расчищенное по такому случаю крылечко.

– Ну как? Не качает? – спросил обеспокоенный Вааш.

Ссадаши бросил на него косой взгляд и промолчал.

– Да ладно? Всё ещё дуешься? Это же для твоего блага было.

– Для блага?! – звенящим от негодования голосом прошипел Ссадаши. – Он меня всего облапал! Всё потрогал! Вааш, почему ты вообще это позволил? Где была твоя мужская солидарность?

– Так нужно было, – упирался Вааш. – Должен же был Эош понять, что у тебя ещё болеет.

– А паховые пластины он мне зачем мял?

– Ну так они у тебя совсем задубели, – смутился Вааш. – Да и от яда нередко мужские причиндалы отказывают. А ты, если помнишь, глава рода, и тебе ещё наследника делать нужно. Так что наагалей был обязан полностью тебя изучить.

Ссадаши протяжно зашипел, выражая своё отношение к такому «изучению».

– Тебе Иллаза привет передавала, – миролюбиво протянул Вааш.

Ссадаши это мало смягчило, но он хотя бы снизошёл до вопроса:

– Её всё ещё не выпускают?

– Не, госпожа Азиша до сих пор злится, так что она ещё недели две просидит дома.

– И поделом, – безжалостно заявил Ссадаши.

С госпожой Азишей он успел познакомиться. Та приползла вечером того же дня, что они вернулись с её дочерью, и застала спасителя Иллазы в весьма плачевном состоянии. Благодаря её заботе у Ссадаши появился целый ворох меховых одеял и новая тёплая одежда: прежняя пришла в несколько непрезентабельный вид. Госпоже Азише пришлось повозиться, так как Ссадаши размерами сильно отличался от мужчин Зайзишара. И в итоге ему досталась шуба пятидесятилетнего Тиша и нахвостник самой госпожи Азиши. Последний, правда, был немного коротковат, но госпожа Азиша пришила к нему ремни лямки, которые можно было набрасывать на плечи.

«Как у ребёночка», – хихикнула она.

И теперь Ссадаши был обладателем кучи шерстяных рубашек, шарфов и меховых юбок. Как пошутил Вааш: «Чтоб потомство в сохранности было».

– Нам ещё с тобой нужно решить, что делать с нашими трофеями, – напомнил Вааш.

Лицо Ссадаши слегка прояснилось.

Один из поисковых отрядов, возвращаясь, наткнулся на убитых ими снежников и привёз их в Зиишиир. Шкуры их действительно были ценными, поэтому добыча перешла к добытчикам.