Как только повелитель от него отвернулся, Ссадаши облегчённо вздохнул и обмахнулся рукой. Каждый раз, когда происходило нечто подобное, он думал, что наагашейд убьёт его. Но боги милуют.

Парень вздрогнул, когда услышал смешок. Обернувшись, он увидел улыбающегося Роаша.

– Так вот ты какая, будущая наагашейдиса, – издеваясь, протянул Роаш.

До Ссадаши запоздало дошло, что его ждёт дальше. А Роаш поднял на руки Райшалаш – хвост её, впрочем, по большей части так и остался лежать на земле – и, улыбаясь, сказал ей:

– Райшалаш, обязательно расскажи об этом папочке.

Ссадаши еле сдержал стон, представив, что Вааш об этом узнает. Стражники, что были рядом, ухмыльнулись.

– Конечно, – горячо пообещала девочка.

– И вообще всем расскажи. Пусть все знают, кто у нас невеста наследника.

– Наагариш! – возмущённо воскликнул Ссадаши.

Роаш хохотнул и пополз в сторону дворца. А Ссадаши раздражённо хлестнул обломок камня. Отец его закопает, если узнает!

Конец истории

Месть

414 год эры Храммара

– Ох, ты слышал, что говорят про…

Миссэ досадливо покосился на шепчущихся людишек, ощущая дикий зуд в кулаках, а затем уже с раздражением взглянул на липнущего к наследнику Ссадаши. Наагалей что то шептал на ухо склонившемуся наагасаху, трогательно розовея и пряча томный взгляд под длинными белёсыми ресницами. Истинно нежная возлюбленная, воркующая на ухо избраннику милые глупости.

Охранник едва не заскрипел зубами, костеря про себя бледного поганца на разные лады. Наагасах Риалаш, выглядевший очень внушительно в чёрном, расшитом серебром одеянии, представлял собой образец мужественности, а ужасающий взгляд добавлял порцию уважительного страха, но вот Ссадаши, разодетый в розовые с зелёным одежды, портил его жуткое великолепие. Казалось, что грозный наагасах милостиво внимал нежному шёпоту прелестной девы. Но то, что под розовыми одеждами скрывалась не дева, было известно каждой собаке при давриданском дворе! И конечно же, такие нежные прижимания уже породили волну скабрезных слухов среди придворных. И обсуждали они мужественность не только наагасаха (мужественность в отношении Ссадаши даже не упоминалась), а всех нагов.

– Наагасах, почему они так на меня смотрят? – плаксиво протянул Ссадаши, прижимаясь всем телом к Риалашу и трепетно обвивая его талию руками.

– Дядя, не висните на мне, – недовольно проворчал Риалаш, пытавшись расцепить обхватившие его руки, и раздражённо посмотрел на группу придворных мужчин, которые возбуждённо перешёптывались между собой, бросая на ярко одетого наагалея насмешливые и презрительные взгляды. Чёрные глаза с красным зрачком мгновенно внушили зубоскалам должное почтение, и, побледнев, они поспешили скрыться из коридора.

– Ссадаши, мать твою! – поморщившись, прошипел Миссэ, отдирая наагалея от наследника за воротник.

Ссадаши покорно отцепился и, поджав хвост, печально воззрился на широкоплечего нага. Красноватые глаза подозрительно заблестели, и Миссэ, досадливо выдохнув, поставил возмутителя нравственных устоев на пол. Наагалей мгновенно передумал печалиться и, кокетливо оправив яркое одеяние, нежно промурлыкал:

– Господин Миссэ, как вы всё таки грубы.

Стоящая у дверей стража мужественно нахмурила брови, старательно удерживая каменное выражение лиц. Их потуги уязвили Миссэ больше, чем кривляния Ссадаши.

– Вот поэтому они так и смотрят, – спокойно заметил Доаш. – Сам же нарываешься и нас в это втягиваешь. По дворцу уже разнёсся слух, что наагасах благосклонен к тебе… км… в некотором роде.

– Да как они посмели?! – возмущённо прощебетал наагалей.

– Пусть болтают, что хотят, – равнодушно заявил Риалаш.