Он настойчиво щекотал ее лепестками ромашки, и Ксюша не выдержала, взяла цветок, уткнулась в него носом:

— Ты не такой, как все…

— Очень надеюсь, что не такой.

Улыбка заиграла на краешках ее губ:

— Ладно, рисуй давай!

— От спасибо! — возвращаясь к обычному ворчливому тону, Эм вернулся на место. Взял блокнот и карандаш:

— Повернись на бок. Вот так. Положи руку под голову… Поправь челку… Ромашку к носу… Стоп! Не двигайся!

Она была прекрасна. Непосредственный подросток в такой взрослой позе… Эм глотнул виски из бутылки и пустил пальцы в свободное плаванье по девственно чистому листу бумаги.

Они появились ниоткуда. Трое подвыпивших парней, еще не доросших до двадцати лет. Идиотские новомодные прически, ухмылки на лицах и неизменный вопрос гопника:

— Дядя, закурить не найдется?

Эм постарался ответить как можно спокойнее:

— Найдется. А потом вы пойдете своей дорогой, не так ли?

— Оооооо, тёлочка! — похабным голосом протянул один из них, посмазливее, и подсел к Ксюше, которая резво укрылась краем покрывала.

Третий парень без слов взял бутылку Джека и глотнул из горлышка. Потом ещё и ещё.

Первый же продолжал нагло улыбаться, протягивая руку к Эму:

— Ну, так сигаретку дашь или мне самому взять?

— Ребята, шли бы вы отсюда, — очень спокойно предложил Эм. Он чувствовал, как гнев начинает закипать внутри, как крышка на кастрюле подпрыгивает, желая выпустить пар. Но ждал той последней капли, последнего знака, после которого не будет точки возврата. Просто так срываться ему не стоит. Будет очень плохо. Медленно, очень медленно он вставил рисунок в блокнот, отложил его подальше к дереву…

— Да ты чё, дядя, мы тебя не обидим! — ухмыльнулся третий, сжимая горлышко бутылки.

Эм уже понял, что они безоружны. Рассчитывают только на свою численность и наглость. И ответил, приподняв бровь:

— В этом я не сомневаюсь. За вас страшно… Молодые еще, даже не пожили как следует.

Парни переглянулись. Эм почувствовал, как ноют напрягшиеся мышцы. И увидел растерянные серые глаза. Ксюша изо всех сил пыталась защитить свое тело от наглых рук второго парня. Эм на миг прикрыл веки…

Всё случилось само собой. Он словно наблюдал за дракой со стороны. В принципе, это и дракой-то назвать было стрёмно. Три удара, три глухих звука упавшего тела, три протяжных стона. И Ксюшино дыхание, частое и со всхлипами.

— Одевайся, пошли, — скомандовал он, потирая костяшки пальцев. Девочка поспешно натянула шмотки и принялась тянуть покрывало из-под тяжелого бесчувственного тела. Эм собрал свои вещи в сумку и взял Ксюшу за плечо:

— Оставь всё это, уходим!

Она с жалостью окинула взглядом испорченный пикник и, схватив свою торбочку и мишку с сердечком, пошла за Эмом.

Он шел не спеша, придерживая Ксюшин локоть. Если бы не его пальцы, девочка бежала бы спугнутым зайцем. А так делать нельзя. Уходить надо всегда спокойно. Тем более, с банальной драки.

В машине он заметил, как Ксюша дрожит. Толкнул её легонько в плечо:

— Ну ты чего?

Она подняла на него потемневшие глаза и шепотом спросила:

— Ты… ты их… убил?

Эм усмехнулся:

— Вот еще не хватало мараться из-за гопников! Оглушил маленько.

Она слегка успокоилась, продолжая дрожать. Эм покачал головой:

— Теперь пять раз подумают, прежде чем соваться. Ну, заканчивай трястись!

— Я испугалась…

— Не надо. Всё закончилось.

— Ты… Ты такой страшный, когда… злишься!

— Вот и не зли меня, — неловко пошутил он и, увидев округлившиеся Ксюшины очи, махнул рукой: — Да не трону я тебя! Даже если ты меня выводишь иногда…

— Это как твои рисунки.