Ольга Онойко. Начальник Дикого Порта
Если уехать в горы и пересечь водораздел, проходящий по высшим точкам хребта, то ночами уже не будет захлестывать небо негаснущий свет Города. Когда плотные тучи отпрянут от остро заточенного лезвия Йинд-Тхир, и небо усыплют светила, найдешь среди них Сетайю и Чрис’тау. Их ни с чем не перепутать, такие они яркие. Между ними, видимая только из мощного телескопа, и светит с дальнего края Галактики маленькая звезда. Кругом нее, изумрудная и лазоревая, убранная белыми облаками, обращается планета Хманкан. Там фонтаны, бьющие светом, там гигантские лестницы уходят в морскую глубь, там города цветут как цветы, и надменные жители улыбаются с высот своего могущества. Если взять старый корабль, никогда не принимавший на борт трусливых; если оплатить полный ремонт и купить хорошие энергеты, то за тридцать пять условных дней полета приблизишься ко Хманкану. Когда останется один день, встанешь от анабиоза и наденешь броню деда, сплошь изукрашенную насечками — памятью по убитым врагам. Возьмешь ножи прадеда, иззубренные о крепкие кости. Ты приблизишься ко Хманкану и выберешь самый большой город. Снизишься, входя в сладкую и легкую атмосферу, дыхание роскоши изнеженной расы. И выключишь двигатели. Через восемь секунд после того, как твоя плоть станет пеплом в раскалившейся, расплавившейся кабине, старый корабль, никогда не принимавший на борт трусливых, грянется оземь. И тогда умрут сто миллионов х’манков. То-то славно. Но никто не подпустит твой корабль к изумрудной и лазоревой планете, драгоценному сердцу владык Галактики. Да и нет денег, чтобы залатать его ветхое нутро, и на зарядку аккумуляторов тоже нет. Их вообще нет. Потому ты и сидишь здесь, предаваясь дурацким мечтаниям.
*** Рихард Люнеманн вышел на крыльцо и закурил. Элегантное ограждение из косо стоящих пластин зеркального стекла причудливо искажало образы. Ты; пол-тебя; кусок пролетающей машины, узорчатая дверь дорогого кафе; огромная голограмма, стоящая над элитным районом. Вид на голограмму рассекала надвое одна из пластин: Only — далее мрачная рожа Рихарда Люнеманна по кличке Ариец — umans. “Только для людей”. Алые горящие буквы на фоне темно-синего, почти фиолетового неба Дикого Порта. С улиц элитного района, принадлежащего человеческой расе, голограмму, разумеется, видно не было. Отсюда до границы Ареала человечества свет шел многие века. На всерасовой пиратской планете доминирующая раса Галактики формально не была таковой. Тем не менее, другой подобной надписи на поверхности неба никто не выжег. Голограмма пылала в надменном одиночестве, как будто весь город и вся планета предназначались only for humans. Курящему вторую крепчайшую сигарету Люнеманну эти соображения были фиолетовее местного неба. У него горел рейс стоимостью в миллиард. Дома, в Ареале, капитан Люнеманн считался бы Кроликом Роджером. То есть человеком, который, совмещая функции владельца, капитана и первого пилота, занимается чем-то помимо перевозки грузов. Это могла быть разведка новых пригодных для жизни планет в очень удаленных областях, возня с туристами-экстремалами, гоняющими по этим самым удаленным планетам, еще какие-нибудь одобряемые законом занятия. Дикий Порт называл Арийца прямо — пират. Не то чтобы он находил это занятие делом жизни. Люнеманн не побрезговал бы любым хорошим контрактом. Если он будет легальным — прекрасно. Ариец смотрел на голограмму, и буквы в него в глазах превращались в цифры. Миллиард. 1 000 000 000. С планеты, у которой нет ни названия, ни номера, которая существует только в реестре лаэкно, да и в него занесена как безатмосферная, через половину условного часа вылетал грузовоз с контрабандным товаром. На Терру-без-номера шел левый биопластик, украденный у русских; его было много. |
