– Да, я пошел.

– Давай! Зимин, Саня, ты тоже лезь. Дублировать-то как?

– Понял, командир.

Зимин опять полез на дерево. Он еще не залез до нужной высоты, как раздалось громкое гудение, а затем послышались первые разрывы.

– Серега. Недолет, пять раз махнул.

– Ваня, недолет пятьсот, передавай.

Следующая партия легла лучше, Саня крикнул, что надо метров сто вправо, дальность, видимо, нормальная.

– И скажи, что немцы двигаются. Пусть упреждение берут, хотя и сами знают.

Дед все передавал. Зимин кричал, я переводил, а артиллерия била без передыха. Разрывы были слышны очень хорошо. Долбили если не все, то уж точно, не меньше сотни стволов.

– Серег, Мурат палку выбросил!

– Как это, зачем? Ой, бля. Саня, живо вниз!

Пока Зимин слезал, к нам уже мчался казах, махая руками.

– Воздух? – спросил я у него еще издалека.

– Да, командир.

И тут же вокруг началось светопреставление. Сверху послышались звуки моторов. А в деревья, начали вгрызаться пули и снаряды из авиационных пушек и пулеметов.

– Уходим, быстро, – Зимин спрыгнул на землю, и мы сорвались. Вано помогал деду тащить рацию. Из деревьев клочками вылетали щепки от попавших пуль. Бежали веером, но держали друг друга в пределах видимости. Это выходило легко. Листвы нет, видно в лесу зимой нормально.

Впереди раздался взрыв. Выходя к окраине, увидели – машины у нас больше нет.

– Бля, говорил же ему, – подбегая к машине, я остановился возле тела Михалыча. Он лежал на животе.

– Командир, он живой, – воскликнул Зимин, склонившись над водителем, перевернул его.

Раздался протяжный стон, и Михалыч дернулся. Весь в крови, ватник изодран.

– Хватаем его, на автоматы. Быстро! – скомандовал я.

Все положили стволы на снег, я поправил. Вано и Зимин уложили на них Михалыча. Взялись кто за что мог и подняли.

– Вперед! – оставалось пройти совсем немного, уже близко были дома, когда гребаные мессеры вынырнули из облаков. Снежные фонтанчики выросли прямо перед нами, пришлось аккуратно, но очень быстро уложить на землю раненого и прыгать в стороны.

Не повезло рации. Дед падая, сбросил ее рядом. Пули второго мессера расхреначили ее в хлам. Надо же было так попасть!

– Вперед. Вторым заходом нам так не повезет, – крикнул я и махнул рукой.

– Командир, рации трындец пришел, чего делать? – поднимаясь с земли, сказал дед.

– Вижу, бросай ее на хрен. Только тяжесть зря тащить, – ответил я.

– Так взгреют же! – изумился Иван.

– По хрену, потом будем думать. А то сейчас некого будет наказывать. – Я уже подхватывал наши импровизированные носилки. Мне помогли, быстрым шагом мы продолжили путь. Самолеты появились, когда мы подходили к домам. Немцы, видя, что мы от них уходим, не стали стрелять, а сбросили каждый по бомбе. Каждая попала в жилой дом. Тот, рядом с которым мы оказались, аж наизнанку вывернуло. Из окон полетели стекла, обломки чего-то деревянного и туча пыли. Мы залегли, как только появились самолеты, поэтому нас не задело взрывом, а только немного засыпало обломками. Лично мне посекло осколками стекла ватник. Михалыч вовсю матерился, мы слишком неосторожно бросили его. Ну, так получилось. Снова подхватив его на стволы, мы прошли еще сотню метров. Началась линия окопов. На нас уставились стволы винтовок, но, видимо, солдаты быстро сообразили, что своих немчура, так гонять не станет.