– Но мне хорошо там. Беркли замечательная школа, я неплохо учусь. Мама, я не хочу оставаться здесь.

– Ты останешься, если я потребую этого. Тебе всего девятнадцать, и то, что отец оставил тебе небольшое содержание, ничего не значит. Ты не можешь быть независимой в этом возрасте.

– Мне грустно, если ты так думаешь. – Пакстон изо всех сил старалась сохранять спокойствие, она была гораздо опытнее и взрослее многих своих сверстниц. – Я не останусь в Саванне.

– Можно мне полюбопытствовать, почему?

– Потому, что мне плохо здесь. Я хочу увидеть мир. После того как я закончу колледж, я собираюсь поехать за границу на некоторое время. – Даже Питер одобрял ее стремление узнать другие страны.

– Ты спишь с ним, не так ли? – Это был самый тяжелый удар, которого Пакетов; никак не ожидала.

– Конечно, нет.

– Нет, ты спишь. Это видно по тому, что ты ведешь себя, как дешевая потаскушка. Калифорния испортила тебя, это заметили даже твой брат и Аллисон. – Мать специально говорила самые страшные слова, чтобы побольнее ранить Пакстон.

– Мне неприятно слышать это. – Пакстон встала, не желая больше выслушивать подобное. – Я иду спать.

– Я хотела бы, чтобы ты подумала о моих словах.

– О том, чтобы стать проституткой? – холодно отрезала Пакстон, но мать не заметила ее обиды.

– О том, чтобы остаться здесь. Подумай хорошенько, прежде чем возвращаться в Калифорнию.

– Я не буду думать, я просто уеду, – с грустью ответила она и пошла к себе наверх.

Пакстон встретила Питера на следующий день у него в отеле и рассказала о произошедшем разговоре. Но еще раньше он догадался обо всем по выражению ее лица.

– Она что‑то сказала тебе? Она расстроилась?

– Расстроилась? – Пакстон засмеялась, в первый раз она позволила себе резкость тона. – Нет, моя мать никогда не расстраивается, к сожалению. Она хочет вернуть меня в здешнюю школу. – Питер изменился в лице, услышав это, но Пакстон поспешила поцеловать его и успокоить. – Представляешь, она сказала, что я превратилась в Калифорнии в потаскушку и что даже мой брат и Аллисон заметили это и это очень обеспокоило их.

– Вот сволочи… как они могут. – Питер рассвирепел, но она закрыла ему рот поцелуем.

– Бог с ними. Я приеду в Беркли через четыре недели. Но не знаю, вернусь ли сюда когда‑нибудь. Не уверена, что смогу это сделать, она слишком сильно оскорбила меня. Они все время хотят уязвить меня.

– А может она запретить тебе уехать? – обеспокоенно поинтересовался Питер и стал придумывать, как защитить Пакстон, но она покачала головой. Она была огорчена и от этою выглядела еще взрослее и независимее.

– Нет, не может. Отец оставил мне достаточно денег, чтобы оплатить обучение и прожить первое время. Потом я буду работать, не в этом дело. Она может помочь мне, если я вернусь домой и проведу остаток дней в Юниор‑лиге, но я не сделаю этого, так что я все равно ничего не теряю. Я ни за что не вернусь сюда. – Она была уверена в своих словах.

– А как же Квинни? – Он знал, как много черная няня значила для Пакстон.

– Я буду приезжать, чтобы навестить ее. – Пакстон улыбнулась ему, ее жизнь была теперь с ним в Калифорнии. И самое главное, се жизнь принадлежала теперь ей самой. С этим придется смириться матери, хочет она того или нет.

Питер уезжал на следующий день, ей было очень тяжело, ведь она остается без его поддержки. Ему тоже очень не хотелось оставлять ее с людьми, которые ее не любят. Он пообещал звонить каждый день и даже чаще, если не окажется в тюрьме, пошутил он на прощание в аэропорту.