Господи, что могло случиться с сыном Марата? Драка? Замели в полицию? Сбила машина? Что?!

Милана схватила Марата за руку и втащила в квартиру.

– Что с ним? – голос теперь звучал требовательно. И удивительно спокойно.

– Острый аппендицит. Он в больнице.

– Операция?

– Уже прошла.

– Осложнения? – вопросы вылетали из Миланы с пулеметной скоростью.

– Никаких, – так же тихо и безжизненно проговорил он. – Сказали, что операция ля… нет, ла… лапороскопическая. И что восстановление будет быстрым.

Милана с усталым вздохом привалилась к стене.

– Господи, как же ты меня напугал…

Марат продолжал стоять все с теми же какими-то… какими-то совсем не его глазами на бледном осунувшемся лице.

Что она там думала про «Не все ли равно теперь?». Никогда ей не будет все равно на него. Но вот на это как раз сейчас Милане было все равно.

– Так, – она оторвала спину от стены, обошла Марата и заперла входную дверь. – Сейчас с Рустамом все в порядке, правильно? – Марат медленно и словно через силу кивнул. – Тогда снимай куртку и проходи.

Второй бокал все же понадобился. Его Милана и протянула появившемуся в гостиной Марату.

– За здоровье Рустама Ватаева. И за рождение Анны Балашовой.

Марат какое-то время молча смотрел на протянутый ему бокал.

– Вообще-то, я за рулем, – он все же протянул руку. В его огромной руке бордо на тонкой ножке смотрелся почти как рюмка. – А с другой стороны... – он поднес бокал к губам – и залпом его выпил. – Мне доктор сегодня прописал.

Пустой бокал звякнул о барную стойку.

– Что тебе прописали? Какой доктор? – Милана забыла про свое вино. Этот новый Марат ее пугал. Пугал своей абсолютной непохожестью на того Марата, которого она знала.

Впрочем, знала ли она его когда-либо?..

– Прописал сто пятьдесят грамм спиртного. И еще кое-что.

– Что?

Сначала Марат не отвечал.

А потом произошло невозможное. Немыслимое. Милане показалось, что земля ушла у нее из-под ног, мир опрокинулся, а она сама мгновенно и молниеносно попала через какую-то кроличью нору в какое-то невероятное Зазеркалье, в котором происходят немыслимые вещи.

Медленно и тяжело Марат опустился перед ней на колени.

Картина был настолько немыслимой, настолько невозможной, ненастоящей, пугающей, повергающей все устои мира Миланы… Она стояла, смотрела сверху вниз на его широкие плечи, на черноволосую макушку – и понимала, что ее Вселенная только что опрокинулась. Такие люди, как Марат Ватаев, не могут стоять на коленях. Не должны! На них никто не может смотреть сверху вниз. От этого мир может рухнуть!

Спустя секунду стоящих коленями на мягком сером ковре было уже двое.

– Ты с ума сошел! – Милана вцепилась в его плечи. – Ты сошел с ума! Немедленно встань!

Вместо этого Марат прижал ее к себе. Сильно, крепко, до хруста. Милана замерла и почему-то закрыла глаза. Она чувствовала крепость и силу рук, которые ее обнимали. Слышала неровное хриплое дыхание. Кажется, даже слышала, как стучит его сердце – где-то очень рядом с ее сердцем. И еще почему-то чувствовала, какой мягкий ковер под коленями.

Из этих деталей с шорохом, едва слышным, но отчетливым, собирался за ее закрытыми веками новый мир. Новая реальность, которая пошатнулась, когда Марат встал на колени. И она, эта новая реальность, окончательно сформировалась его коротким хриплым: «Прости».

Милана не могла ничего сказать. Какое там говорить. Она не понимала, как ей жить в этой новой реальности. Кто она сама такая вообще – в этой новой реальности.

А Марат разжал руки – и вот его большие, горячие, чуть шершавые ладони обхватили ее лицо.