– Все в порядке с Русом. И доктор подтверждает. Аппетит хороший, ест суп, врач сказал, что через пару дней домой выпишут. Как тетя Патимат? Зиля… – Милана видела, как поднялась и опустилась грудь Марата от его вздоха. – Нет, не буду тебя отговаривать. Ты взрослая женщина, решай сама. Хочешь возвращаться – возвращайся. Хорошо, мы это обсудим, когда ты приедешь. Да. Давай, до встречи.

С легким стуком телефон лег обратно на стол. Молчать Милана не могла.

– Что вы обсудите, когда она вернется?!

Голос ее звучал требовательно, но Милана не хотела ничего с этим делать. Это ее мужчина. Её! И только её!

Рука Марата легко погладила ее поясницу, а потом он руку убрал. Обернулся, достал из шкафа две чашки и принялся разливать кофе.

– Рус сказал матери, что он возвращается домой. К ней.

Милана замерла, глядя на протянутую ей белую чашку.

– И что ты думаешь? – негромко спросила она.

– Я думаю, это правильное решение, – Марат, как и вчера бокал с вином, вложил чашку в ее пальцы, сжал. – Пей кофе, а я тебе пока кое-что скажу.

И под кофе Милана выслушала декларацию о намерениях Марата Ватаева.

– Давай сразу кое-что проясним, милая моя. Я не смогу – и не хочу, и не буду – вычеркивать из своей жизни Рустама и Гульнару. И их мать. Я люблю своих детей. И уважаю их мать. – Милана сильно, так, что закололо в пальцах, сжала ручку кофейной чашки. И сделала большой, почти обжигающий глоток кофе. А Марат между тем продолжал: – Но ты – моя жена, моя женщина, главный человек в моей жизни. Ты всегда будешь на первом месте. И наших детей я буду любить так же, как Руса с Гулей.

Милана вдруг почувствовала себя маленькой и глупой. И вся ее ревность к этой женщине… От этой ревности надо избавляться. И уже тем более не стоит ревновать к детям. Если бы Марат вдруг отстранился из-за Миланы от детей – то это был бы не Марат. Не тот Марат, которого она так сильно любит.

– Ну, вот и умница, – негромко произнес Марат и аккуратно – потому что у них обоих были в руках чашки с горячим кофе – привлек ее к себе. – Теперь так спокойно и вдумчиво выслушай еще кое-что.

Милана поставила чашку на стол и обняла Марат двумя руками за спину.

– Говори.

– Глава семьи – я. И семью обеспечиваю я.

Милана даже вздрогнула от неожиданности таких слов. Она таких слов совершенно не ожидала.

– Марат…

– Это не обсуждается.

Стукнула о стол и вторая кружка. Милана чуть отстранилась, и теперь они смотрели друг на друга. Две пары ярких темных глаз.

– А как же… Ты же говорил, что я твоя госпожа.

– Здесь… – его рука повела, широким жестом описывая пространство. – Здесь, в нашем доме, там, где есть только мы – ты моя госпожа. Но там, во внешнем мире, ты должна признавать мое право в важных вопросах решать за нас двоих.

– О, господи…

Он снова привлек ее к себе, прижал плотно.

– Пожалуйста… – зазвучал на ухо его низкий шепот. – Неужели я так много прошу? В семье кто-то должен быть главным. И это я.

Странно, необъяснимо – и абсолютно закономерно, если вдуматься чуть глубже – но Милане совсем не хотелось спорить.

– И это ты, – со вздохом согласилась она, прижимаясь щекой к его плечу. – Но имей в виду, когда за нами будет закрываться дверь нашего дома, я буду припоминать тебе все!

– Тебе нечего будет припоминать мне, – мягко рассмеялся Марат.