– Да какой «кто-то»?! – взвилась Милана. – Андрей – единственный мужчина-врач, к которому я обращалась. А, нет, еще стоматолог, Роман Николаевич. Ему за пятьдесят точно. И у него в кабинете я вообще не раздевалась. Ну, доволен?!

– А если не врачи…

– Какие еще, на хрен, «не врачи»?!

Милана резко вывернулась из его рук и отошла к окну. Некоторое время в комнате было тихо. Это была тишина-подготовка. Как будто даже потрескивающая.

– Милана… – раздался негромкий голос Марата. – Это… это то, о чем я подумал?

– Один раз дело дошло до постели. Мы даже разделись до белья. Но дальше… дальше… – Милана почувствовала, что у нее вдруг запершило в горле. Как же она не хотела вспоминать о том, как пыталась забыть, изгнать, заставить Марата Ватаева исчезнуть из своей жизни! Милана прокашлялась и сухо продолжила: – Дальше я его выгнала. Еще с парочкой других дело доходило до поцелуев. Ну и… на этом все. Ни с кем не смогла. Они все – не ты.

Милана почувствовала его рядом до того, как Марат к ней прикоснулся. А потом – большие горячие ладони на ее плечах, и он снова прижимает ее спиной к своей груди, а его колючая щека прижимается к ее. Она прикрыла глаза. Как это ужасно, что у нее не получается на него даже толком рассердиться за его неуместную ревность, на которую Марат вообще не имеет никакого права. Но не получается, хоть ты тресни.

– Ну и о чем ты сейчас думаешь?

– Прикидываю, какие у меня шансы выудить у тебя имя того, с которым дело дошло до белья.

– Марат! – прошипела Милана, дернулась, но он лишь прижал ее к себе плотнее. – Я тебе ничего больше не скажу! И прекрати ревновать немедленно!

Его щека медленно скользнула вниз, когда Марат наклонил голову. Его губы скользнули по ее шее.

– Ты не можешь даже представить себе, какой я сейчас счастливый…

Еще несколько поцелуев в шею, мужские руки спускаются с женских плеч вниз.

– А тебе доктор секс разрешил? – звучит женский голос легкой хрипотцой.

– Не существует такого доктора, который запретит мне тебя.

***

– Я буду сверху.

– Милана…

– Мне надо. Очень. Пожалуйста…

Ей и в самом деле надо. Надо, наконец, рассмотреть, как следует, своего любимого мужчину. Может, потому что он слишком большой... Может, потому что она так долго ждала его… Милане минувшей ночью было хорошо с ним до слепоты и глухоты, когда это «хорошо» затмевало все. Но теперь она хочет все рассмотреть. Все потрогать. Все распробовать.

И когда Марат, глядя ей в глаза, медленно откидывается на подушку и заводит за голову могучие руки – Милану накрывает волной из предвкушения и счастья – до колких мурашек в кончиках пальцев. И она медленно наклоняется к Марату…

Потом он все же перехватил инициативу. Когда Милана, сама не своя от желания, почти опустилась на него.

– Нет, маленькая, нет… – Марат мягко опрокинул ее на спину. – Подожди. Мы забыли кое о чем…

Милане не нравится эта задержка, этот стук прикроватной тумбочки. Ей не нравится этот пакетик из фольги в руках Марата.

– Не хочу так… – ее рука скользит по его груди, твердому животу, ниже. – Не хочу. Убери его…

Но Марат не слушает ее, фольга все же рвется, и спустя несколько секунд он мягким плавным толчком входит в нее.

– Если бы ты знала только… – звучит его хриплый шепот ей на ухо. – Как я хочу тебя без всего… И так обязательно будет. Но пока… тебе же наверняка нельзя пока… после всего…

Нельзя, кажется, любить его сильнее.