– Как?!

– А вот так, – теперь Танзиля принялась яростно выскребать пенку из кружки. Милана посмотрела на это – и, обернувшись, окликнула официантку, попросив повторить капучино. А Танзиля продолжила хмуро: – Нет у меня ни образования, ни профессии. Я замуж вышла в восемнадцать, сразу после школы. Потом Марат как-то сказал раз – что мне надо пойти учиться. Но какое там учиться – дети маленькие, то одно, то другое.

– А потом?

– А потом и совсем не до образования стало. А сейчас, – Танзиля вздохнула. – А сейчас дети уже выросли, я им и не нужна вовсе. Будто даже мешаю больше – особенно Рустаму. Да и Гульнара скоро… такой характер… вся в Марата… – она покачала головой. – Детям я уже не нужна. Да и… никому. Так, сама себе придумываю какие-то занятия. Вот, за тетей ездила ухаживать, сестрой отца.

Слова и тон Танзили были абсолютно искренними. И совершенно точно не были попыткой вызвать жалость – Милана явно не тот человек, у которого Танзиля стала бы искать утешение. Но… Но почему-то вдруг очень захотелось хоть как-то помочь. И тугой комок в горле вот-вот вернется.

– Ну, а что тебе нравится самой? Чем бы хотела заниматься? – Милана вдруг запоздало сообразила, что они с бывшей женой Марата как-то незаметно и окончательно перешли на «ты».

Танзиля неожиданно протянула руку и коснулась кончиками пальцев руки Миланы. Это было так неожиданно, что Милана вздрогнула, а Танзиля поспешно убрала руку.

– Я имела в виду ногти, – торопливо произнесла она. – Маникюр. Я, когда делаю ногти у девочек, смотрю, как они работают, какую красоту делают… И думаю: эх, вот бы мне так. Я люблю все такое… красивое, – закончила она совсем смущенно.

Милана смотрела на руки Танзили – маленькие, полные, изящные, со сложным и ярким маникюром. Вот напротив сидит женщина, которая мечтает научиться делать гель-лак. Такая… такая странная мечта. Это же кажется таким… ну, совершенно обыденным. Подумаешь, ногти. Милана покосилась на свои ногти с простым красным маникюром.

А чем, собственно, плоха такая мечта?

– Ну и за чем дело стало?

Танзиля растерянно моргнула. Вцепилась в принесенную ей еще одну чашку с капучино.

– Но я не умею…

– Так научись. Курсы же по этому делу наверняка есть.

– А материалы? Я слышала, как девочки говорили, что материалы дорогие…

– Возьмешь кредит.

– А где я буду это делать?!

– Аренда, коворкинг, – пожала плечами Милана, тоже отдавая дань своему едва теплому кофе.

– А… а… а кто будет ко мне приходить?

– Клиенты. Объявления, реклама, социальные сети.

Танзиля смотрела на нее совершенно ошарашенно.

– Но… но… – кажется, она искала еще хоть какой-то аргумент. – Но Марат не разрешит!

– А зачем его спрашивать? И потом, я уверена, что он не будет возражать.

Танзиля смотрела на Милану так, будто та предложила совершить что-то совершенно непристойное. Например, раздеться догола и колесом пройтись по кофейне. А потом откинулась на стуле и сложила руки на груди.

– Ты хочешь, чтобы я сама зарабатывала своим детям, а Марат не давал нам денег.

Милана смогла ничем не выдать, каким абсурдом показались ей эти слова. Ей вообще теперь казалось, что она очень многое понимает про Танзилю. Хотя, возможно, что это на самом деле только кажется. Но ничего не делать – нельзя. Лучше рискнуть. Ради Марата. Ради их будущих детей.

– Нет, Марат будет поддерживать тебя и твоих детей как прежде, ничего не изменится, – уверенно произнесла Милана. – Я просто не понимаю, как взрослая умная красивая женщина может просто сидеть дома и ничего не делать.