|
Его ничем не подденешь. Слишком он воображает. - Брось темнить, - говорит, - напишешь ты за меня сочинение или нет? - Он уже надел пальто и собрался уходить. - Особенно не старайся, пусть только будет живописно, понял? Напишешь? Я ему не ответил. Настроения не было. Я только сказал: - Спроси ее, она все еще расставляет дамки в последнем ряду? - Ладно, сказал Стрэдлейтер, но я знал, что он не спросит. - Ну пока! - Он хлопнул дверью и смылся. А я сидел еще с полчаса. Просто сидел в кресле, ни черта не делал. Все думал о Джейн и о том, что у нее свидание со Стрэдлейтером. Я так нервничал, чуть с ума не спятил. Я вам уже говорил, какой он похабник, сволочь такая. И вдруг Экли опять вылез из душевой в нашу комнату. В первый раз за всю здешнюю жизнь я ему обрадовался. Отвлек меня от разных мыслей. Сидел он у меня до самого обеда, говорил про ребят, которых ненавидит, и ковырял громадный прыщ у себя на подбородке. Пальцами, без носового платка. Не знаю, был ли у этой скотины носовой платок. Никогда не видел у него платка. 5 По субботам у нас всегда бывал один и тот же обед. Считалось, что обед роскошный, потому что давали бифштекс. Могу поставить тысячу долларов, что кормили они нас бифштексом потому, что по воскресеньям к ребятам приезжали родители, и старик Термер, вероятно, представлял себе, как чья-нибудь мамаша спросит своего дорогого сыночка, что ему вчера давали на обед, и он скажет - бифштекс. Все это жульничество. Вы бы посмотрели на эти бифштексы. Жесткие как подметка, нож не берет. К ним всегда подавали картофельное пюре с комками, а на сладкое - "рыжую Бетти", пудинг с патокой, только его никто не ел, кроме малышей из первых классов да таких, как Экли, которые на все накидывались. После обеда мы вышли на улицу, погода была славная. Снег лежал на земле дюйма на три и все еще сыпал как оголтелый. Красиво было до чертиков. Мы начали играть в снежки и тузить друг друга. Ребячество, конечно, но всем стало очень весело. Делать мне было нечего, и мы с моим приятелем, с Мэлом Броссаром из команды борцов, решили поехать на автобусе в Эгерстаун съесть по котлете, а может быть, и посмотреть какой-нибудь дурацкий фильм. Не хотелось весь вечер торчать дома. Я спросил Мэла - ничего, если Экли тоже поедет с нами? Я решил позвать Экли, потому что он даже по субботам _н_и_к_у_д_а_ не ходил, сидел дома и давил прыщи. Мэл сказал, что это, конечно, ничего, хотя он и не в восторге. Он не очень любил этого Экли. Словом, мы пошли к себе одеваться, и, пока я надевал калоши и прочее, я крикнул Экли, не хочет ли он пойти в кино. Такие, как он, сразу не отвечают. Наконец он появился, раздвинул занавеску душевой, стал на пороге и спрашивает, кто еще пойдет. Ему обязательно нужно было знать, кто да кто идет. Честное слово, если б он потерпел кораблекрушение и какая-нибудь лодка пришла его спасать, он, наверно, потребовал бы, чтоб ему сказали, кто гребет в этой самой лодке, - иначе он и не полез бы в нее. Я сказал, что едет Мэл Броссар. А он говорит: - Ах, этот подонок... Ну ладно. Подожди меня минутку. Можно было подумать, что он тебе делает величайшее одолжение. Одевался он часов пять. А я пока что подошел к окну, открыл его настежь и слепил снежок. Снег очень хорошо лепился. Но я никуда не швырнул снежок, хоть и собрался его бросить в машину - она стояла через дорогу. Но потом передумал - машина вся была такая чистая, белая. |
