– Мог потребоваться и целитель, и, так как я хорошо владею луком, а Аден нет, вместо нее поехала я.

Воин кивнул.

– Храбрый человек, – сказал он, поглядев на труп и вздрогнув при воспоминании об этих тварях. Пастух пожертвовал собой, спасая сына. – Тяжело будет ребенку об этом вспоминать, хотя самого ужасного он не видел.

– Да, это так, – согласилась женщина из народа сокольничьих. Ей нравился Тарлах, несмотря на все, что она знает о поведении сокольничьих.

– Звуки охоты затихают, – заметила она. – Скоро мы сможем вернуться в Лормт и попытаемся оставить за собой события этого дня.

– Да, хорошо, что он скоро кончится, – согласился Тарлах, но слова его прозвучали тяжело. Нужно нечто большее, чем сытный ужин и спокойный сон, чтобы снять тяжесть с его сердца.

5

Капитан сокольничьих придвинул стул ближе к ревущему огню. Тепло стало, наконец, проникать к нему, хотя он еще не снял свой тяжелый плащ.

Этот невыносимый холод – последствие плохо залеченной раны, которую он получил в самом начале своей карьеры, когда Псы все еще осаждали Верхний Холлек. Конечно, это не болезнь, а просто неудобство, и в обычных условиях он не снисходил то того, чтобы замечать его. Однако, сейчас настроение у него плохое, и он поддался требованиям тела.

Но тепло, наконец, подействовало. Тарлах ощутил сонливость, физическую расслабленность, и только вялость помешала ему отправиться в постель. Огонь в комнате разожгли заранее, перед его возвращением.

Неожиданно лицо его напряглось. По правде говоря, спать он еще не хочет. Он слишком хорошо знал себя, чтобы надеяться уснуть, когда его не оставляет ощущение поражения и чувство вины.

Глаза у него стали мрачными, как свинцовое небо, грозящее снегом. Снова Уна из Морской Крепости доверилась ему, и снова он не сумел уберечь ее от опасности. Сколько раз еще смогут они уходить от гибели?

Сколько еще?..

Послышался стук, Тарлах отвернулся от огня, неохотно потянулся за шлемом, давая разрешение войти. Дверь у него не заперта, но ему никого не хочется видеть сегодня вечером. Да он и не ждал никого. Может, что‑то произошло в Лормте или с хозяйкой долины?

Вошел Дуратан. Получив разрешение, он открыл дверь, но остановился возле нее.

– Надеюсь, я не беспокою тебя, птичий воин, но я увидел у тебя свет и понял, что ты не спишь.

– Не сплю. Входи, добро пожаловать. Чем я могу быть полезен?

– Просто хотел посмотреть, как ты себя чувствуешь, прежде чем ложиться самому. Сегодня тебе пришлось отразить немалую угрозу.

Глаза ученого сузились. Несмотря на сравнительно мягкую зиму, ночи холодны, и огонь разожгли рано.

Маленькая комната хорошо прогрелась, и здоровому человеку не нужен в ней плащ.

– Ты ранен, капитан? – озабоченно спросил Дуратан. – У нас есть опытные целители, хотя не такие искусные…

– Я здоров, – коротко ответил сокольничий, сбрасывая плащ. Он устыдился того, что его застали в таком положении. – Если я доверил госпоже Уне своего товарища, то доверился бы ей и сам. Целительницы – это обычно женщины, и мы привыкли к встречам с ними, хотя мудрых женщин предпочитаем избегать. В их делах много колдовства.

Дуратан кивнул. Так было и до падения Гнезда, когда наемники оказывались далеко и не могли своевременно вернуться в свою крепость за помощью.

– А как себя чувствует твой крылатый? – спросил он.

– Хорошо, как и сказала владелица крепости. Через несколько дней сможет летать. А как Брейвери?

– Отдыхает и наслаждается всеобщим вниманием. – Дуратан удивленно покачал головой. – Она заслужила такое имя <Брейвери – храбрость (англ.