Мысли Тарлаха тоже вернулись к той ночи и к событиям, которые он так ярко описал, и ему стало холодно при воспоминании о мужестве Уны. Она держала веревку, выдерживая тяжесть каждого моряка, пока об этом не узнали сокольничьи и не сменили ее. Шрамы на се руках – след той ночи, и одна Янтарная Госпожа знает, как Уне удалось не стать калекой.

Тарлах рассказал, как удалось подтвердить подозрения о грабителях кораблей, описал страшное путешествие, которое привело к гибели трех человек и корабля, но дало нужные доказательства против Огина.

Уне, ему и еще двоим пришлось выдержать еще одну, правда, не такую сильную бурю и весь последующий день провести в маленькой открытой лодке. Наконец, рассказал он и о поражении лорда Рейвенфилда и его приспешников.

Поколебавшись, Тарлах довел рассказ до конца. Этого требовала его работа здесь, хотя он понимал, что, рассказывая, подвергает свою цель опасности, если Дуратан будет слишком болтлив. Квен, Аден и бывший пограничник с помощью нескольких других ученых отыскивали в записях сведения о борьбе между силами Света и Тьмы – и в прошлом, и в настоящем. Во всех известных землях этого мира старое равновесие было нарушено, и становилось очевидным, что древняя, почти замершая война готова вспыхнуть с новой силой. Любое оружие, которое может помочь в борьбе за жизнь, необходимо; оно позволит помешать Тьме захватить мир в свою прожорливую пасть. Тарлах рассказал о призраке женщины, ставшей подругой Уны, о предупреждении, которое сделал этот призрак: о том, что место их схватки – это почти открытые врата Тьмы, и нужно лишь еще немного крови, чтобы тварь, прикованная в этих вратах, разорвала последние узы и явилась в мир. Сокольничий описал, как открылись эти врата и как призрак вступил в бой, который привел к поражению Тьмы, и снова запечатал врата. Но победа стоила самому призраку его существования.

Но о другом Тарлах не смог рассказать. Не мог рассказать Дуратану о том, какие отношения возникли между У ной из Морской Крепости и им самим, как они все больше и больше сближались, вначале в мирной обстановке, а потом в общей опасности, как эта близость завершилась клятвой, которую они дали друг другу на берегу Рейвенфилда, когда перед ними медленно раскрывались врата и они считали себя обреченными. И даже если бы такой рассказ был возможен, Тарлах не смог бы описать их последующее свидание в круглой башне Морской Крепости, когда они подтвердили, что в глубине души стали друг для друга лордом и госпожой, хотя оба признавали суровую реальность: вероятно, им никогда не удастся стать мужем и женой в действительности и перед всем миром. Если бы он был свободен в своих действиях, у него хватило бы храбрости противостоять обычаям своего народа, но такой свободы у него нет, и они оба связаны одной и той же цепью.

Другое дело – причина, по которой он явился в Лормт.

Ее можно было не скрывать, хотя это дело касалось всех сокольничьих. Дуратан и его товарищи хорошо отнеслись к Тарлаху и оказывали всяческую помощь, не задавая вопросов. Они заслуживали правдивого рассказа, и вежливость требовала, чтобы он объяснил причину своих поисков.

Тарлах рассказал, как они вместе с Уной поняли, что над его народом нависла угроза исчезновения, рассказал, какой невероятный поступок она совершила, чтобы предотвратить это исчезновение.

Ученый поражение смотрел на него несколько секунд.

– Она.., отдала тебе долину? – прошептал он наконец, потрясенный великодушием дара.

Тарлах ответил, гордо подняв голову:

– Она не хотела владеть Рейвенфилдом, доставшимся ценой крови, но, главным образом, не могла бездействовать и позволить целому народу исчезнуть из вселенной, когда у нее появилась возможность помешать этому.