– Когда мы пошли к пещере, я подумала, что это новая игра, что он спрятал яркие камешки, чтобы Адила их нашла. Он так делал и раньше, к ее радости.

Она подняла голову. Горе ее было таким явным, что Уна чуть не попросила ее замолчать и забыть обо всем, пойти по долгой дороге с ясным сознанием и умом и никогда не вспоминать о том, что произошло раньше.

– Ты решила остаться здесь после того, как он убил тебя? – мягко спросила Уна. Все: и жители Лормта и сокольничьи – напряженно ждали ответа. Такое путешествие рано или поздно предстоит каждому, но до сих пор они считали его совершенно неведомым. Теперь перед ними та, что испытала, по крайней мере, первую ступень этого пути, и они хотели узнать как можно больше.

С усилием девочка‑призрак справилась с собой. Ей предстояло выполнять роль взрослой, и она хотела с нею справиться.

– После того как Но‑эль.., после моей смерти я знала, что должна уйти, но не могла оставить сестру. Она была такая маленькая и так испугалась в темноте.

Катрин опустила глаза на руки, которые положила на колени.

– Она не понимала, что случилось, не знала, что делать, все бегала и бегала по пещере, даже не сознавая, когда ударялась или падала. А когда слишком уставала, ложилась у выхода, плакала и звала меня, родителей, даже Но‑эля.

– Я пыталась остановить ее, удержать, но.., она меня не видела. – Девочка прикусила губу. – Я подумала, что это оттого, что Адила еще слишком мала и расстроена, но когда пошла домой, там было то же самое. Я не могла заставить родителей понять, что я здесь. Не могла даже притронуться ни к кому. Мои руки проходили прямо сквозь них.

Тарлах посмотрел на Уну, потом закрыл глаза. Быстрая смерть воина в битве – одно дело, но это.., и то, что последовало, несравненно хуже. – Он не мог даже представить себе, что стало бы в таких обстоятельствах со взрослым мужчиной, тем более, с этой чувствительной любящей девочкой.

Сама девочка не заметила его реакции. Она начала выполнять трудное задание и намерена была довести его до конца.

– Так как я ничем не могла ей помочь, я вернулась к Адиле и стала ждать, пока она не присоединится ко мне. Вероятно, надеялась как‑то связаться с ней, сказать, чтобы она не боялась.

– К концу она стала такой тихой, что мне показалось, будто какой‑то своей частью может почувствовать мое присутствие, но когда она освободилась, то словно стала одержимой или взбесилась. Она всегда была худой, и до того, как нас закрыли в пещере, но теперь ее лицо… – Катрин нахмурилась в поисках слов. – Лицо ее больше не играло, не танцевало, как будто это не лицо Адилы.

– Я попыталась поговорить с ней, но она как будто не замечала меня. Бегала по пещерам, ничего не видя.

Девочка снова вздрогнула и замолчала. Ей не хотелось рассказывать дальше, но это часть их истории и должна быть рассказана.

– Проходили дни, нас искали. Но‑эль испугался, что найдут наши тела или, что еще хуже для него, Адилу найдут еще живой, и потому вернулся, чтобы получше скрыть следы сделанного.

– Адила… Адила была там. Она почувствовала его присутствие под землей и пришла к нему. Он ясно видел и ее, и ее лежащее тело. Никто не знает, что она тогда сделала, только Но‑эль закричал и побежал.

– Ничего хорошего это ему не принесло. Адила погналась за ним. Она бежала быстро, быстрее любой лошади. Она не смотрела на него, скорее сквозь него, но обхватила его руками. А потом как будто утратила к нему всякий интерес. – Катрин пристально смотрела в стол. – Он.., он начал умирать, еще не добравшись до Лормта.

– Вначале я решила, что все ужасное кончилось, что Адила отомстила за нас и больше не будет убивать, но, конечно, так не получилось.