Вилли зарылся в одеяло с головой. Да.
- Три...
Три - это три утра, думал Чарльз Хэллуэй, сидя на краю постели. Почему поезд пришел именно в этот час?
Да потому, текли дальше мысли, что этот час - особый.
Женщины ведь никогда не просыпаются в этот час. Они спят сном младенцев. А мужчины средних лет? О, они хорошо знают этот час. О Господи, полночь - это совсем неплохо: проснулся - и уснул, и час, и два - не страшно, ну поворочаешься и уснешь опять. А в шестом часу уже появилась надежда, рассвет недалеко Но - три! Господи Иисусе, три пополуночи! Врачи говорят, тело в эту пору затихает. Душа выходит. Кровь течет еле-еле, а смерть подбирается так близко, как бывает только в последний час Сон - это клочок смерти, но три часа утра, на которые взглянул в упор, - это смерть заживо! Тогда начинаешь грезить с открытыми глазами.
Боже, если бы найти силы встать и перестрелять эти полусны!
Но нет сил. Лежишь приколоченный к самому дну, выжженному дотла. И эта дурацкая лунная рожа пялится на тебя сверху!
Вечерней зари не осталось и в помине, а до рассвета еще сто лет. Лежишь и собираешь всю дурь своей жизни, какие-то милые глупости близких людей - а их давно уже нет... Где-то было написано, что в больницах люди умирают чаще всего в три пополуночи...
- Хватит! - молча крикнул он.
- Чарли? - сонно-вопросительно пробормотала жена.
Он медленно снял второй ботинок. Жена слабо улыбнулась во сне... чему? Она бессмертна. У нее есть сын. Но ведь и у тебя тоже. Э-э, когда и какой отец на самом деле верил в это? Не выносив ребенка, не пережив боли? Кто из мужчин опускался во мрак и возвращался с сыном или дочерью так, как это делают женщины? Эти милые, улыбающиеся создания владеют доброй тайной. Эти чудесные часы, приютившие Время, - они творят плоть, которой суждено связать бесконечности. Дар внутри них, они признали силу чуда и больше не задумываются о ней. К чему размышлять о Времени, если ты - само время, если претворяешь мимолетный миг вечности в тепло и жизнь?
Как должны завидовать мужчины своим женам, как часто такая зависть оборачивается ненавистью к этим мягким существам, уже обретшим жизнь вечную! А мы? Мы становимся ужасно важными, хотя неспособны удержать не только мир вокруг себя, но даже себя в мире. Слепые, не ведающие целого, мы падаем, разбиваемся, таем, останавливаемся и поворачиваем вспять.
Мы не можем придать форму Времени. И что же остается?
Страдать от бессонницы и пялить глаза в ночную темень.
Три после полуночи. Вот и вся нам награда. Три утра.
Полночь души. Отлив. Душа остается на песке. И в этот час отчаяния приходит поезд. Почему?
- Чарли? - Рука жены нашла его руку. - С тобой... все в порядке? Чарли? - Она спала.
Он не ответил. Он не смог бы объяснить, каково ему сейчас.
Глава 15
Лимонно-желтое солнце появилось на круглом синем небе.
Птицы рассыпали в воздухе прозрачные журчащие трели. Вилли и Джим выглянули из окон.
Вроде бы ничего не изменилось Вот только взгляд у Джима...
- Этой ночью, - проговорил Вилли, - что это было? Или не было?
Они вгляделись в луговые дали. Воздух там сгущался, как сироп. Даже под деревьями не видно ни единой тени.
- Шесть минут! - крикнул Джим.
- Пять!
Через четыре минуты с шуршащими в животах кукурузными хлопьями ребята уже выколачивали из палой листвы красноватую пыль на окраине. |