– Я сказал, остановись! – Габриэль стоял рядом с Амелией, расставив ноги и направив пистолет прямо на него. – Ты никуда не пойдешь.

– Ты собираешься застрелить и меня? – Его голос дрожал. Габриэль не причинит ему вреда. Никогда не причинит ему вреда. И все же тридцать минут назад Мика верил, что Габриэль никогда никого не убьет, никогда не будет участвовать в чем то подобном. Он больше ни в чем не мог быть уверен. – Так вот что значит для тебя твое дело?

– Ты не понимаешь. Здесь я могу обеспечить твою безопасность.

Мика сделал еще один шаг назад. Металлическая перекладина врезалась ему в спину. Он не мог выбрать безопасность, не в такой момент. Слова матери эхом отдавались в его сознании. «Будь хорошим. Будь храбрым». Его сердце пылало в груди.

– Я собираюсь помочь этим людям. Если хочешь, стреляй, но я ухожу.

– Ты не знаешь, на что идешь!

Мика бросил последний взгляд на Амелию. Только макушка ее головы виднелась за рядами зрительских мест. Правильно ли он поступил, позволив ей остаться? За этими дверями гораздо опаснее. Габриэль сделал плохой выбор, но он не убийца. Мика должен в это верить.

– Ты все еще можешь остановиться, Габриэль.

Мика повернулся и побежал.

Он почти ожидал получить пулю в спину. Но ее так и не последовало.

Габриэль дал ему сбежать.

Глава 25

Габриэль

Габриэль держал пистолет дрожащими руками, не снимая пальца со спускового крючка. Пульс бешено бился в ушах. Пот струйками стекал по шее. Он смотрел на спину брата, когда тот уходил по проходу между сиденьями в зале океанариума.

Форменная рубашка Мики болталась на поясе не заправленной. Только Габриэль знал, что скрывается под ней – шрамы, оставшиеся на правой лопатке Мики после падения с ховерборда. Пистолет Габриэля качнулся, острое и болезненное воспоминание пронеслось в сознании.

В престижном районе, гораздо более красивом, чем их собственный, находился парк. Габриэль и Мика не имели права находиться в нем. И их там не ждали. Было ошибкой идти туда. Но еще большая ошибка – привести с собой брата, который в свои двенадцать лет все еще оставался худым и нескладным. Слишком маленьким и уязвимым. Остальные мальчишки уловили в их глазах голод и нужду, как волчья стая, обнаружившая самую слабую добычу. Ребята не трогали Габриэля – по крайней мере, физически.

Четверка парней постарше, самых агрессивных, столкнули Мику с вершины цементного хафпайпа. Габриэль до сих пор помнил мучительный вопль, когда маленькое тело Мики покатилось по немилосердному бетону, царапая голую спину и правое плечо на всем пути вниз.

Габриэль бросил свою доску и помчался к Мике, подхватив его на руки и прижав к себе, как ребенка.

– Ты в порядке, ты в порядке.

Но кругом была кровь. Так много крови, блестящей и влажной на его руках и ладонях. Пухлые щеки Мики побледнели, дыхание стало поверхностным и хриплым.

– Мы травим тараканов, как только они здесь появляются, – издевательски крикнул самый крупный мальчишка на вершине хафпайпа, белый парень с крючковатым носом и уродливыми, полными ненависти глазами. Остальные смеялись и бросали свои собственные оскорбления.

Насмешки мальчишек разожгли в сознании Габриэля ярость. Он до жути хотел на них наброситься. Проломить им черепа взмахом своей доски или бейсбольной биты.

Но крови слишком много. Под ободранной кожей Мики виднелись розовые мышцы. Ему нужен врач, хотя отец мог позволить себе только клинику на углу, и даже на это уйдет его недельная зарплата.

– Я вернусь за вами! – Он бросил на подростков последний убийственный взгляд, запомнив их лица. Затем бросился к дому, за двадцать восемь кварталов.