Владимир Поселягин. НаемникНаемник - 1
Пролог
Зачерпнув воды из текущей рядом речки, я понес ведро к лагерю. Обойдя байдарки, невольно посмотрел на свою красавицу, стоившую мне четыре зарплаты и кучу нервов. Повесив ведро над костром, кинул лук, куски рыбы и стал чистить картошку — сегодня моя очередь готовить, так что уха будет точно. Шестой день подряд никто из экстремалов, собравшихся в этих диких местах тайги, ничего другого просто не хотели. Река, чистый воздух, ночи на природе и уха — как дань традиции, чего же еще надо? Заметив, что из крайней палатки после недолгого шебуршания показалась голова одного из моих спутников, я улыбнулся и негромко поздоровался: — Привет, Андрей. Повернув в мою сторону опухшее лицо, это чудо что-то проблеяло. — Пиво в сумке, в левом кармане, — сжалился я над ним. Наша группа байдарочников из четырех человек — одна из немногих кто забирался так далеко в тайгу по маленьким и большим речушкам. Вчера нашли остов вертолета на месте последней стоянки, весь заросший крапивой, сквозь кабину выросло молодое деревце. Не я нашел, Андрюха. Помню, взял он тогда рулон туалетной бумаги и пошел в кусты, через минуту с криком прибегает обратно: — Ребята, там самолет разбитый! Вместе и пошли смотреть. За самолет Андрюха принял самый обычный Ми-2. Причем, еще старой версии. - 'Мишка', давно лежит, — буркнул я. Парни, Костик, старший группы, Серега, спец по байдаркам и наш штатный балагур, вместе с Андрюхой полезли в нутро лежавшей на боку машины. — А ты чего? Не интересно? Я только скривился, в армии на них насмотрелся до не могу, что и ответил Косте. — А, понятно. Летал на таких? — Это старая модификация, я на более современных летал. — Сам за штурвалом сидел? — высунув голову через дверной проем поинтересовался Андрюха. — Андрей, ну кто срочника за штурвал посадит? Ты думай иногда, что говоришь. Мне только через год доверили инструмент механику подавать, а ты про штурвал. — Но ты же их до последнего винтика знаешь? — Ну, это да. Меня же на восьмом месяце службы перевели в рембригаду, мы из трех старых машин собирали одну работающую, на продажу их вроде готовили, вот там то и пришлось поработать. А так — мне нравилось с техникой работать, интересно. Пилотирование — это мое больное место, всегда мечтал летчиком быть, а тут завалили при поступление в летное училище. Ладно, хоть срочную на крупном аэродроме отслужил, пришлось с железками повозиться, даже полетал два раз вместо бортмеханика, но любовь к небу все равно осталась. — Надо с базой связываться, сообщить, — отряхивая руки, сказал Костя. База — это спасатели, которые должны нас 'вести'. Костя постоянно связывается с ними и дает наши координаты, так положено. — Зачем? Чтобы они тоже посмотрели? — А если он пропавшим числится? — Сомневаюсь. Все приборы и детали, представляющие дефицит или другие ценности, сняты. Нет, тут авиационные техники поработали, можешь быть уверен. Так и оказалось. Когда машину пробили по номеру, выяснилось, что она принадлежала Лесхозу, и упала она аж в 1979-м году, о чем нам сообщил дежурный после часа ожидания. Так и путешествовали, мне нравилось.
— Уха готова? — поинтересовался Костя, вылезая из палатки. Вернувшийся от ручья Андрей стал возиться со своей байдаркой. — Через пятнадцать минут можно садиться есть. — Хорошо… А что это свистит? Действительно, в небе раздавался незнакомый звук похожий на свист. Задрав головы, мы смотрели на темное пятнышко, которое все быстрее опускалось вниз. |
