— Иём, расскажи лучше про пилотские нейросети и базы к ним, — попросил я.

Невольно потерев шрам на затылке, где раньше у него находился имплант, бывший пилот продолжил:

— Как ты знаешь, чтобы стать пилотом, нужно иметь пилотский минимум на интеллект — это сто двадцать единиц…

Почему-то кроме меня то, что рассказывал Иём, никого особо не интересовало. Кто спал, кто просто ходил из угла в угол, как, например, сержант, что-то бормоча себе под нос, а я не слушал, я впитывал то, что мне рассказывал бывший пилот. Похоже было, что таким образом он пытался не впасть в ту пропасть отчаянья, в которую мог вот-вот свалиться, так что мы нашли друг друга.

Иёма привели к нам в бокс пять дней назад. Но мы быстро сдружились, и, в основном, проводили время вместе. Сорокалетний пилот нашел благодарного слушателя в лице двадцатитрехлетнего парня. Он много что рассказывал, какие нейросети лучше, какие базы нужно брать.

— … я молодой был, родители еще помогли, поставил нейросеть 'Пилот-3М', а вот с базами промашка вышла. Это сейчас я пилот малых и средних кораблей, а тогда нужно было брать сразу средних, а я с малых начал, почти пять лет копил на базы для средних, пока не получил лицензию… — пилот щедро делился со мной своим опытом.

Самого Иёма прихватили на выходе из гипера. Драка была быстрой, и через полчаса транспортник класса 'Пустыш' был взят на абордаж. Оказалось, что все космические суда, даже гражданские, вооружены до зубов, так что, воспользовавшись двадцатилетним опытом, Иём успел изрядно потрепать двух пиратов из семи, они как раз сейчас ремонтировались в доке, тут, на базе и, приняв пару 'подарков' от остальных, закрутился вокруг своей оси с расстрелянными двигателями. Как он потом объяснил, дальше драться было бессмысленно и он выкинул белый флаг.

— Эх, была бы у меня кварковая пушка, шансы уйти были бы. Но не было ее! Думал — обойдусь плазменными и ракетами, — вздыхал пилот.

Кроме него на корабле было три пассажира, как оказалось, в основном суда имели небольшие экипажи, тот же Иём, как пилот-универсал, замещал четверых положенных по штату, имея за них зарплату.

Наша камера раньше скорее всего была жилой секцией, как пояснил Иём, так как имела, кроме четырех раздвижных полок-кроватей, пристроенную душевую и туалет. Единственное отличие, кроме стен с грязными разводами и более-менее чистым полом, тут уже я постарался, не люблю жить в свинарнике, было отсутствие входной двери. Вместо нее были прутья. Как в американских фильмах про тюрьмы.

Услышав снаружи шаги, мы напряглись — кого еще возьмут сейчас для развлечения пираты? Мы знали про бои без правил с тотализатором, что устраивали местные бонзы. Костя, сидевший через две камеры от нас, уже попадал на них, вернулся он из медотсека только через три дня весь в синяках, но сломанные руки и отбитые внутренности ему залечили. Так что мы знали во всех подробностях, что там и как.

Трое пиратов остановились у нашей камеры.

— Этих двух, — указал на меня и сержанта, одетый в новенький комбинезон пилота, холеный пират. Поправив складку своего желтого комбинезона, испуганно встал, пытаясь совладать со своими чувствами. Комбинезоны, как пояснил Иём, предназначались ассенизаторам.

— Нет! — кинулся на них сержант, выставив перед собой кулаки и тут же упал, дергаясь от ударов электрошока встроенного в наши ошейники.

'Хитрец, сержант. Теперь его по любому не возьмут', - подумал я. Мне уже приходилось испытывать подобные ощущения. Был тут у стражей один садист, проходил и активировал ошейник у выбранной жертвы. Впечатления еще те. Как-будто вторя моим мыслям, старший пират произнес:

— Он теперь часа два не боец. Берите этого, — кивнул он на бывшего пилота.

Обменявшись с Иёмом обреченными взглядами, мы двинулись к выходу.