– Если у тебя есть немного холста, – запинаясь, выговорила Ахатани, – я бы могла…

    Я засмеялся.

    – Холста! Во второй комнате стоит сундук, там и полотно найдется, и шелк, и все, что положено. Вот с нитками потруднее… хотя… да, верно. На окне шкатулка, там вроде и нитки, и иголки, и всякая другая блажь. А пока сошьешь, возьми мою купальную накидку. Она большая, но ее можно подрезать. Сейчас я принесу. Только штаны переодену.

    Ахатани покраснела. Посмеиваясь в душе над ее смущением, я отправился за штанами, накидкой, полотенцем и прочим. Признаться, меня захватили эти хлопоты. Так приятно было заботиться об Ахатани и не думать, что же мне предстоит в самом недалеком будущем.

    Когда я истопил баньку и Ахатани удалилась мыться, я занялся стряпней. Тенах помогал мне со сноровкой, поистине удивительной для человека его положения.

    – Хотел тебя спросить… дай мне перец… спасибо… хотел спросить, только не мог при Ахатани… и масло тоже… за что так невзлюбили бедных храмовых шлюх? Каждый зарабатывает, как может.

    От возмущения Тенах чуть не высыпал на меня муку. Я предусмотрительно забрал ее из его задрожавших рук.

    – Если отшельник спит с женщиной, – возгласил он торжественно, словно со ступеней храма, – его подвижничество уничтожается.

    – Да? – я в упор рассматривал Тенаха, пока он не опустил глаза. Тогда я откровенно рассмеялся.

    – Поверь ученику воина-мага, Тенах. Это нет так. Не всегда, но как правило.

    – Но ведь ты не для того услал Ахатани, чтобы беседовать со мной о распутницах, – проворчал он.

    – Не для того, – подтвердил я. – Поставь салат сюда. Ну, вот и славно. Когда Ахатани выйдет, мясо как раз будет готово. Пойдем, сядем, поговорим в холодке.

    Мы расположились в тени, и в ожидании трапезы я вновь наполнил наши стаканы.

    – Теперь о деле, Тенах. Скоро полнолуние. К этому времени мне нужно провернуть одну работу. Смотри сюда, – я быстро начертил на земле течение реки с рукавами и притоками. – Так вот, хоть весь свой монастырь сгони, хоть полдеревни в заложники возьми, чтоб остальная половина работала, но к полнолунию вот здесь, – я провел черту, – мне нужна дамба. На одну ночь. Потом можешь ее разрушить. Но к полнолунию это русло должно быть сухим.

    – Сделаем, – после недолгого раздумья пообещал Тенах. – А почему не это? С ним возни было бы поменьше.

    – Не подходит. Там рядом проходит дорога, а вот это как раз нельзя. Я пока в ручье лежал, все обдумал. Конь у меня найдется, оружие, пожалуй, тоже.

    – А жертва? – не отрывая взгляда от рисунка, спросил Тенах.

    Я разозлился. Так вот что он обо мне думает!

    – Послушай, настоятель, – сдерживая гнев, произнес я. – Если ты действительно хоть что-то слышал о том, как призывают таких созданий, то должен знать, что жертвой может быть только человек. И зачем вообще нужна жертва, ты тоже знаешь. И неужели я, по-твоему, могу хладнокровно обречь человека на ТАКОЕ?!

    – И как же ты собираешься обойтись без жертвы?

    – Есть и другой способ, настоятель. Слышал? Помнишь?

    – Да, – тихо ответил Тенах.