Пиво и солнце подействовали на Брюса успокаивающе. Он чувствовал себя отрешенным от внешнего мира.

— Вслушивайтесь в стук колес, — сказал Раффи.

— Да, я знаю, можно заставить их говорить все, что тебе хочется.

— Они могут петь, — продолжил Раффи. — В этом стуке есть подлинная музыка. Послушайте.

Он набрал полную грудь воздуха и запел. Звуки его низкого сильного голоса привлекли внимание жандармов на платформах. Они начали выходить из сонного состояния. Сначала робко включился еще один голос, затем подхватили другие. Слова не были важны, важен был ритм. Они пели вместе много раз, и каждый голос находил свое место в этом хоре. Ведущие голоса начали импровизацию, и начальная мелодия переросла в одну из племенных песен. Брюс узнал ее. Это была одна из любимых его песен. Обычно ее поют во время сева. Он сидел, пил теплое пиво, и позволил мелодии охватить его как морю. А поезд, озаренный солнцем, шел на север навстречу грозовым облакам. Андре вышел из вагона и прошел по платформам к Хендри. Остановился рядом с ним и начал что-то говорить с серьезным видом.

«Куколка» — называл его Хендри, и трудно было придумать более подходящее прозвище юноше с таким смазливым лицом с огромными томными глазами. Каска казалась слишком большой для его узких плеч.

— «Интересно, сколько ему лет, — подумал Брюс, наблюдая за Андре. — Не думаю, что много больше двадцати. Никогда не видел кого-либо менее похожего на наемного убийцу».

— Каким образом люди типа де Сурье попадают в наемники, — непроизвольно вырвалось у него.

Майк ответил:

— До начала заварухи он работал в Элизабетвилле и не смог вернуться в Бельгию. Не знаю по какой причине, но думаю что-то личное. Потом его фирма закрылась и он не смог найти другой работы.

— Тот ирландец у заграждения назвал меня наемным убийцей, — мысли об Андре вернули Брюса к сознанию собственного положения. — Я так раньше не думал, а сейчас полагаю, что он был прав. Это именно мы.

Майк помолчал, а затем заговорил раздраженно.

— Посмотри на мои руки! — Брюс невольно взглянул на них и в первый раз увидел их элегантность. Это были руки художника.

— Посмотри на них! — повторил Майк, слегка сжимая пальцы. — Они были созданы для определенного дела, они созданы для того, чтобы держать скальпель, чтобы спасать жизни! — он расслабленно уронил руки на винтовку. Длинные тонкие пальцы совсем не сочетались с вороненой сталью. — Посмотри, что они держат теперь.

Брюсу передалось раздражение. Он не хотел провоцировать очередной сеанс самопокаяния Майка. Старый дурак. Почему он всегда начинает это? Ему хорошо известно, что по неписанному кодексу наемной армии Катанги прошлого не существует. На него наложено вето.

— Раффи! — крикнул Брюс. — Ты собираешься людей кормить?

— Сию минуту, босс, — он передал Брюсу еще одно пиво. — Держите, это немного отвлечет вас от еды, а я пока распоряжусь, — он, все еще напевая, пошел по крыше.

— Три года, а кажутся вечностью, — продолжал Майк, не заметив, как Брюс прервал его. — Три года назад я был хирургом, а теперь…

В его глазах Брюс увидел безысходное отчаяние, и в глубине своей души, там, где он держал взаперти все свои чувства, он почувствовал жалость к этому человеку.

— Я был хорошим хирургом, одним из лучших. Королевский колледж. Лучшие клиники, — Майк невесело рассмеялся. — Можешь представить меня, докладывающим в Королевском колледже о новейших методах удаления желчного пузыря?

— Что случилось? — вопрос вырвался невольно, и Брюс понял насколько сильно он позволил овладеть собой жалости.