— Чифтен, транспорта у нас достаточно. Оставляем танки тут вместе с гробом чешской фирмы "Ганомаг" и на колесах ночью проскочим до Судет. Даже русских не надо ликвидировать – все поместимся. Бочки придется выкинуть, они пустые. Разместимся все и тихо смоемся, не привлекая внимания.

— Нытик, контуженный ударом двери в лоб! Самое время хлопнуть дверью. К тому же для багажа места не хватает, мне не хочется бросать жратву, выпивку и сигареты с сигарами. Это наш золотой запас! Командир, я считаю, что мы успеем выпотрошить этот госпиталь одним ударом, против танков им выставить нечего, а мы нарубим им гуляша с подливой. Танки там оставим и подожжем, нас не сразу кинутся искать, а пара грузовиков нам очень нужна. БТР бросим, когда перегрузим из него добро. И пусть они нас ищут до Рождества. Дорог тут много. Военная карьера у нас кончилась. Какая польза от звания без средств? Я не хочу оставаться ни с чем.

— Подтянутся русские на пальбу моментально. И никуда ты не денешься.

— Оближи мою жопу, трус! — вскипел Скромник.

— Прыщавый член с перетряхнутыми мозгами! Без шумихи мы комариком просвистим! — не остался в долгу наводчик.

— Слоны пихаются, между собой комаров давят, — возразил зло Скромник.

— Постная из пса солонина. Что ты хочешь раздобыть в госпитале? Всего пару грузовиков? Их можно взять не шумя зря. За акцию с медиками нас будут искать пристрастно и старательно, — глянув на внимательно слушающего командира сказал Шаттерхенд, не преминув ввернуть столь любимый гауптштурмфюрером элемент речи – старую немецкую поговорку. Гаманн понимающе усмехнулся. Скромник не остался в долгу, поднапрягся – и ответил достойно:

— Старой бабе и в кровати ухабы! Русские сейчас беспечны, они не ждут серьезного ответа. Я сужу по тому, как прокатились эти русские – их никто не остановил ни разу, а они пригнали грузовик с двумя пьяными иванами…

Тут он прямо глянул в лицо Гаманну и сказал победно:

— В открытые двери лезут, звери!

— Мотоцикл с русскими, тем не менее, пропал бесследно, с ним явная жопа, — охладил его пыл гауптштурмфюрер. Слушал, впрочем, внимательно.

— Эти ублюдки определенно нашли бочку выпивки и надрались до зеленых марширующих чертей. Знаю точно – без присмотра русские обязательно напьются! — твердо сказал Скромник.

— Всякое паршивое найдет себе поганое, — согласно кивнул Гаманн, не став говорить подчиненным, что они тоже надирались при первой же возможности, это скорее профессиональный солдатский признак, чем чисто русский. Но об этом говорить сейчас не стоило. Стоило говорить о важных вещах:

— Тем не менее, Шаттерхенд прав. Разгромив госпиталь – что мы получим, кроме преследования со старанием и пары грузовиков?

Скромник сладко улыбнулся:

— Медикаменты. То, что всегда нужно людям и что легко продать. За очень хорошую плату. А у русских должен быть даже пенициллин.

— Что? — не понял Гаманн. Шаттерхенд тоже навострил уши.

— Это чудо-препарат. Я говорю совершенно серьезно! Точно знаю, наводил справки у знающих людей. Им лечат даже сифилис! Он стоит диких денег на черном рынке! А еще и морфий, а еще и просто медикаменты. Харчи и лекарства – вот что всегда в цене. Медиков можно даже не убивать всех, достаточно разогнать, там только санитары с винтовками нам опасны, их надо будет в первую очередь перещелкать, есть опыт, русские с этим справятся легко. Тем более, что все винтовки, как правило, стоят в одном месте, а санитары бегают невооруженными. Это же тыл. Госпиталь. Безопасность.

Гауптштурмфюрер поднял бровь.