Еськов вздохнул, протягивая Махрову носовой платочек. Не первой свежести тряпочка была, но пригодилась. Старшина не стал кобениться, зажал свой нос. Димка пару секунд полюбовался на позор своего недоброжелателя, удовлетворился полностью его жалким видом и показав рукой на БТ кивнул головой:

— Давайте, ставьте его на колеса!

Махров кивнул, понял, дескать, рявкнул громоподобно, по-архидьяконски:

— Есть!

— Не орите, старшина, уши в трубки сворачиваются – потыкал себя в ухо пальцем лейтенант.

Контуженный вроде понял, кивнул смущенно и заковылял поспешно к своей машине. Сидевшие на плечах немцы сильно нервировали всех и каждую минуту казалось, что вот сейчас – попрут неостановимо.

Еськов, как вспугнутый кот, влетел в башню своей машины, тут же приказал Лиховиду и заряжающему помочь экипажу БТ в работе, по дороге – взять танкистов с Харуновского танка, лейтенанту передать – сидеть при орудии, контролировать дорогу, так же напрячь пехоту, кроме тех, что в секретах. При первом же выстреле из пушки – бегом назад. Ребята поняли все с полуслова, застучали ботинки по дороге.

Наверное, лейтенанту стоило бы сходить к БТшке, самому распорядиться, да вот беда – схему перевода быстроходного танка из гусеничного на колесный тип передвижения Димка знал только в общих чертах, в отличие от съевшего на этом деле не одну собаку лютого страшины.

Не, так бы и зачет теоретический сдал, помнил еще кое-что, вот сначала надо достать из ЗИПа рулевое колесо со штоком и установить его на водительское место, потом снять стопора с передних катков, отчего те сразу станут подвижными и ими можно будет рулить вправо-влево, потом снять стопора со вторых катков, отчего вес танка перестанет на них давить и плотно прижмет к земле переднюю пару, сразу увеличив управляемость, ну и дальше – тут уже лейтенант мог и напутать – следовало сделать последнюю пару катков ведущими, отчего гусеничный танк превращался в трехосный колесный броневик. Или все же четырехосный танк? Черт с ними с деталями! И про переключение на гитары привода к задним опорным каткам было еще что-то. А, еще гусеницы надлежало снять и разместить их на бортовых полках. В целом все ясно, а в частностях – пусть старшина корячится. Теория – одно, а практика… Прислушался. Вроде Махров сделал правильные выводы, отголоски его распоряжений были вполне в пределах допустимой нормы.

Димка зло и тоскливо глядел на дорогу. Если впереди тяжелые танки будут – только по гусеницам и есть смысл стрелять. Пару раз удастся бахнуть, потом в ответку прилетит. Поежился. Опять стал пристально вглядываться. Спохватился, что немцы снова могут пешую разведку послать, напряг зрение, шаря взглядом по обочинам дороги – но – вроде тихо все. А ведь определенно – темнеет. Еще чуть-чуть – и приказ выполнен. Тут Димка трижды плюнул через левое плечо, прекрасно понимая, что как комсомольцу и командиру это ему делать не пристало, да и вообще в танке приличные люди не плюются, но сейчас, когда никто не видит…

Минуты ползли как часы. Напряжение росло. И одновременно начинала слабенько теплиться надежда – спеклись фрицы, пороху им не хватило, хвосты поджали! Но Димка охолонул себя, опять плюнув в танке через левое плечо. Темнеет – это точно, но все еще может измениться. Рванут немцы очертя голову – и все. Смотреть внимательно надо, чтобы если все же – не повезло – не просто так окачуриться ни за понюх табака.

Обер-лейтенант Лефлер, танкист

— Обнаружены танки! Аист-2 под обстрелом! Произвел бомбовый удар и покидает квадрат! — голосом азартного спортивного комментатора сообщал авианаводчик.