И максимум что может выделить командир – двое заряжающих из Т-26. Заряжающие – тоже вполне себе танкисты, не просто бугай из пехоты – унитары в пушку кидать. И хорошо, что богатыревского мехвода тоже прислал.

Контуженый старшина отправил заряжающих – скидывать вторую гусеницу, это они уметь должны. Мехводов отправил гитары переключать – они точно умеют. Сам пока баранку ставил, а Рахметов, скрючившись в страшно неудобной позе, словно гимнаст цирковой гуттаперчевый, расстопорил переднюю пару катков.

Руль встал нехотя, но встал. Попробовали с Рахметовым – работает. Что-то боец пытался до умерших ушей старшины доорать, но не вышло. А вот по жестам глухой догадался. Спрашивал мехвод – будут ли вторые катки по инструкции отключать. С одной стороны отключение это производится просто подтягиванием гайки на верхнем листе корпуса. Ключом накидным с рычагом-удлинителем рукоятки. Поднимают совсем невысоко, и только при движении по хорошим дорогам. Чтобы управляемость улучшить и уменьшить износ этих самых катков – при повороте они боком идут – и поворачивать мешают и истирают резиновые бандажи. С другой здесь и сейчас Махров решил плюнуть на износ бандажей, да и дорога не шикарна, лучше в управляемости потерять, зато остальные колеса БТ проваливаться под тяжестью танка на проселке будут меньше. Тем более – на себе придется пехоту тащить.

Помотал отрицательно головой. Рахметов понял, кивнул согласно, что пляски со вторыми опорными катками можно оставить на потом. Выбрался не без труда и оханья из машины, стараясь кряхтеть и охать потише, но по глухоте своей не понимая, что слышат его окружающие отлично.

Помогли мехводам. Все, можно ехать.

К тому времени и бездельники – заряжающие все сделали и успели по наставлениям разобрать гусянку на четыре части, осталось уложить на полки. Но тут старшина отрицательно качнул головой и трубно проорал, что бензина на донышке, а гусеницы есть в расположении – приволокли вчера сгоряча такой же БТ-2, которому досталось в поле от простого пулемета метров со ста и бронебойные пули изрешетили в борт танк насмерть. Может, конечно, и не пулемет, но дыры были винтовочного калибра и было их слишком много для простого ПТР. Одни гусеницы целыми остались. Так что незачем остатки топлива на это железо тратить, время терять.

По ощущениям всего минут 15 а то и 10 прошло – и все, завелись-тронулись.

С громадным облегчением. Только с километр проехали – а Рахметов встал почему-то. Придерживая больной бок рукой, Махров высунулся из люка.

Богатыревский танк привлек общее внимание, народ там собрался. Старшина решил, что без него как без рук – и плюнуть некуда, с неохотой подошел. Пока шел, уже прикинул, что скорее всего осталось в группе теперь полтора танка, свою таратайку он за полноценный танк не держал, хоть и понавесил всеми правдами и неправдами аж четыре пулемета.

Танк Харуна был самым старым в роте и самым изношенным. Дышал на ладан давно, деталей к этим драндулетам, снятым с производства, выпускали в год по чайной ложке, потому то, что использовалось для ремонта, как правило, снималось в уже изрядно ношеном состоянии с других, менее везучих машин. Каннибализм какой-то механический, металлический тришкин кафтан.

— Коробка передач, тащ лейтенант? — подойдя сзади, вежливым громовым шепотом поинтересовался старшина у мрачного Богатырева.

Тот шарахнулся от рева в ухо, словно вспугнутый конь. Да и остальные поморщились и отодвинулись непроизвольно. Махров уменьшил громкость до приемлемых уровней. Ну, как ему казалось.

Полезли смотреть. Коробка переключения скоростей у этого танка перебиралась уже дважды, потому старшина грешил больше всего на нее. А оказалось – подшипники поплавились.