После ухода епископа король откинулся на спинку трона и от души расхохотался. Словно ожидая этого, весь зал засмеялся вслед за королём. Смеялись все, за исключением герцога Орлеанского, который о чём-то напряжённо размышлял.

Его величеству понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Каков пройдоха, — не переставая смеяться, заговорил король, — признаться честно, я ему немного завидую… Надеюсь, — король оглядел присутствующих, — никто из вас не станет передавать мои слова королеве.

— Герцог Бурбонскпй, — раздался возглас дворецкого. — А! — воскликнул король. — Весьма кстати. Герцог Бурбонский с поникшей головой встал перед королём.

— Так значит, монсеньор, вам всё известно?

— К сожалению, сир, — негромко ответил герцог Бурбонский, — мне стыдно за моего племянника.

— В прошлый раз, — негромко заговорил король, — я удовлетворил вашу просьбу, но с одним непременным условием, как вы помните. Графу надлежало избавиться от дурных наклонностей, — король встал со своего места и начал медленно прохаживаться перед герцогом Бур-бонским, заложив руки за спину.

— Однако все наши попытки образумить графа не увенчались успехом, к сожалению. В данной ситуации я вижу единственный выход, — король остановился перед герцогом Бурбонскпм, — мы отправим графа в из-

38

гнание, ибо не можем в дальнейшем позволить ему оскорблять наш слух недостойным поведением.

— Не могу не признать справедливости решения вашего величества, — покорно произнёс герцог Бурбонский.

— Вот и хорошо, — одобрительно произнёс король, — надеюсь, пятилетний срок изгнания окажет благотворное действие на графа де Сансера и он сможет наконец избавиться от своих весьма пагубных наклонностей. Вы не возражаете, монсеньор?

— Нет, сир, мой племянник полностью заслужил это наказание.

— С вашего позволения, сир, я возражаю, — раздался отчётливый голос.

Король обернулся, словно ужаленный, желая знать, кто посмел ему возразить. Прямо в него упирался взгляд герцога Орлеанского.

— Вы? — поразился король. — Вы заступаетесь за графа де Сансер, но почему?

— Несколько слов, сир, — герцог Орлеанский подошёл к королю и что-то быстро зашептал на ухо. Вначале лицо короля выражало непонимание, затем удивление, которое перешло в крайнее изумление. Как ни старался герцог Бурбонский вместе с остальными придворными подслушать разговор, у него ничего не получалось. Когда герцог Орлеанский отошёл от его величества, тот с мгновение стоял с крайне изумлённым видом, а затем разразился таким хохотом, что видавшие виды придворные невольно испугались за короля. Король, хохоча, едва дошёл до трона и буквально упал в него. Все вокруг переводили взгляд с хохочущего короля на серьёзного герцога Орлеанского и терялись в догадках, что же такого мог сказать герцог королю.

От смеха у короля выступили слёзы.

— Давно я не смеялся так весело, — король утёр платком выступившие слёзы, — я весьма обязан вам, монсеньор, ибо вы дали мне возможность сыграть знатную шутку.

— Для меня это вовсе не шутка, сир, — подал голос герцог Орлеанский.

— Знаю, знаю, — ответил король и продолжал, обращаясь к придворным:

— Вам всем, вероятно, очень интересно, что же сказал его высочество?

— Мне — очень! — не выдержал герцог Бурбонский. — Ведь вопрос касается моего племянника, сир?

Король кивнул.

— Вы угадали, монсеньор! Его сиятельство предложил в качестве наказания женить его на моей строптивой племяннице.