— Вы действительно в это верите? — ехидно спросил лорд Бранскомб. — В английских газетах наверняка появится сообщение о браке моей племянницы с герцогом. Ну, а в Индии — да и к Англии, — без сомнения, найдутся люди, которым известно, что у меня лишь одна племянница.

— Никто не узнает, что я имею к этому какое-то отношение, — упрямо сказала Латония. — Мои родители умерли, и до сих пор я тихо и незаметно жила за городом вместе со старой гувернанткой, которая была моей компаньонкой. Она говорила настойчиво, стараясь убедить лорда:

— На время моего отъезда Тони заняла мое место. Даже если кто-то и будет догадываться, что я побывала в Индии, доказать это практически невозможно.

— Могу сказать только одно, — отозвался лорд Бранскомб. — Я потрясен вашей глупостью. Я считал вас умнее.

Он сделал паузу, словно ожидая ответа, но Латония промолчала, и лорд продолжал:

— На корабле я запретил вам выходить из каюты, но, несмотря на это, я не сомневаюсь, что всем пассажирам было известно о том, что вы на борту и кто вы такая.

Латония хотела что-то сказать, но лорд не дал ей заговорить:

— Офицеры, с которыми мы встречались, наверняка рассказывали своим женам о вас, а те, поскольку делать им нечего, уже давно успели насплетничать другим женщинам, и теперь все гадают почему вы путешествуете со мной.

С каждым словом голос лорда Бранскомба казался все жестче. Он смотрел ей прямо в глаза, и Латонию била дрожь, но она не могла отвести взгляда. Именно этого она ожидала, когда все раскроется. Латония знала, что этого не избежать, и все же сейчас чувствовала, что каждая клеточка ее тела сжимается от ужаса.

— Я ничего не могу сделать… только… исчезнуть, — очень тихо проговорила она. Возможно, обо мне… забудут. Быть может… вы скажете в Англии, что я… умерла… как папа и мама.

Вспомнив про родителей, она тихо всхлипнула, и лорд Бранскомб, заметив это, произнес уже мягче:

— Конечно, есть один выход, только если вы его не одобрите, то пеняйте исключительно на себя.

— Какой… выход? — спросила Латония.

— Я могу спасти вашу репутацию лишь одним способом, — ответил он. — Жениться на вас!

На мгновение Латонии показалось, что она ослышалась, и, видя ее растерянность, лорд сердито добавил:

— Больше я ничего не могу сделать. Тем же, кто видел нас вместе, я скажу, что мы скрывали наш брак, потому что женились неприлично поспешно после смерти ваших родителей.

Его голос вновь стал насмешливым:

— Разумеется, вас обвинят в бессердечии, но это сущие пустяки по сравнению с тем, что скажут о вас, если станет известна правда.

— Но я ведь уже… говорила, что я… никому не нужна, — быстро возразила Латония, — так что, если я просто… исчезну, мне это не повредит.

— Не повредит? — переспросил лорд Бранскомб. — Дорогая моя, перед вами закроются двери каждого дома не только в Англии, но и по всему миру! Один-единственный слушок — а их наверняка будет гораздо больше — о том, что вы несколько недель путешествовали наедине с мужчиной, и каждая порядочная женщина, с которой вы заговорите, будет подбирать юбки, проходя мимо вас, словно вы заразны.

— Но ведь это же… будут лишь сплетни, — с детской наивностью сказала Латония.

— Зато им поверят! — отрезал лорд Бранскомб. — А общество никогда не простит женщине такого пренебрежения моралью.

— Я… я просто старалась, выручить Тони, — сказала Латония.