Наконец он задремал, убаюканный шелестом ветра в еловых ветках и их тяжелым ароматом. Его не тревожило уханье сов и копошение маленьких существ, живущих на деревьях. Лишь однажды он проснулся посреди ночи. В его лицо светила полная луна; потом за ветвями промелькнули широкие белые крылья, на мгновение закрывшие бледный диск и исчезнувшие в беззвездном небе. Элоф снова заснул, и ему приснилась Кара.

На следующий день, когда они вышли из леса и углубились в степные пустоши, Керморван по-прежнему упрямо отмалчивался, не желая говорить о темном госте на болотах.

— Но тебе же кто-то рассказывал о нем! — в сердцах воскликнул Элоф.

— Да, но я не находился под его присмотром!

— А я нахожусь? Тогда ты тоже, раз уж мы путешествуем вместе. Лучше я буду кое-что знать о нем ради собственной безопасности, не так ли?

— Безопасности? — озадаченно переспросил Керморван. — Ворон — это не зло. Вернее, та сила, которую называют Вороном, ибо это лишь одно из человеческих имен для нее. Я слышал много других: Скиталец, Человек-в-Капюшоне, Отец Бурь, Властелин Битв. Не знаю, какое из них действительно принадлежит ему. Такую силу нелегко заключить в рамки одного имени.

— Силу? Значит, он один из тех, кто стоит за Великим Льдом?

— Разве я не говорил, что в мире есть другие силы? Силы, защищающие жизнь так же, как Лед стремится уничтожить ее. Хотя никто не может сказать, какое из двух начал сильнее. Возможно, они равны или служат еще более великой силе. Но они существуют, и мой народ издавна почитал их — возможно, слишком долго, ибо они превратились в легенды и предания, в изображения на стенах и знаменах, в полузабытые песни. Сайтана, если она действительно существует, может быть одной из таких сил, но Ворон определенно является ею! Знай, кузнец, что в ту ночь ты подковал коня не смертному всаднику, а одному из великих мировых начал — богу, если хочешь!

— Он же так и сказал! — ахнул Элоф. — Но тогда… постой, голова идет кругом… Если все так, как ты говоришь, если он в самом деле заставил меня заблудиться на болотах, чтобы я мог встретить тебя, то с какой целью это сделано?

Керморван пожал плечами.

— Кто знает? Однако цель существует, и каждый шаг приближает нас к выполнению его предначертаний. Теперь ты понимаешь, почему я стараюсь поменьше рассуждать об этом? Каждый мой выбор, каждое решение, которое я принимаю, может так или иначе повлиять на нашу цель, и не обязательно к лучшему! Ворон — не зло, но говорят, что он предпочитает не принимать чью-либо сторону. Он защищает жизнь во всех ее формах, и прежде всего в человеческой. Когда-то мой народ глубоко чтил его, но я также слышал, что многие эквешцы если и не поклоняются Ворону, то по крайней мере относятся к нему с уважением.

Он долго шел в молчании, позволив Элофу переварить эту мысль.

— Даже если он благосклонно относится к нам, это еще не означает, что мы получим от него любую помощь, какую пожелаем. Он враг всяческого застоя и содействует переменам, даже ценой беспощадной борьбы. Он не позволит людям впасть в зависимость от себя — разве что, в крайнем случае, ради общей борьбы с Великим Льдом. Поэтому он перемешивает наши дела и судьбы странными и прихотливыми способами, а иногда подшучивает над нами на свой манер, в чем ты сам мог убедиться.

— Теперь я начал многое понимать, и более широкий мир открылся передо мной, — сказал Элоф после долгого раздумья. — Но это запутанный мир, и даже более опасный, чем я ожидал, — не просто полный обычных, не связанных между собой опасностей, но арена битвы великих сил. Стоит ли удивляться, что мастер-кузнец держал меня в неведении: ведь он служит Льду и хотел склонить меня к тому же ради собственной выгоды! Однако я не помню рассказов о великих Силах, даже из моего раннего детства в Эшенби.