Синдик усмехнулся. Скандал тогда вышел замечательный, мальчишка думал, сейчас дикий остриец его прирежет как курицу, а Клара была вне себя. Как! Опять отец осмеливается вмешиваться в её судьбу!

Потом были тайные переговоры с мальчишкой, и вот Клара, чей темперамент превосходил всё, что можно было бы ожидать от дочери её родителей, приняла — гордо, напоказ — приглашение на какую-то там дурацкую прогулку по окрестностям. Мальчишка возил её весь день, а после привёл домой и вежливо откланялся, зайдя себе в комнату за какой-то палкой.

Хитрый ход, ничего не скажешь, ведь Клара была уверена, что он провздыхает возле неё весь вечер до самой ночи. Мальчишка, как потом выяснил Дрон, не пошёл к любовнице — её у него попросту не было, не заглянул в ближайший бордель, не стал бродить по городу в надежде наткнуться на достойного противника и скрестить с ним шпаги, как сделал бы сам синдик в его возрасте. Он не стал снимать заранее квартиру или комнату в гостинице, как советовала ему Ивона. Он только взял палку, альбом, карандаш и тёплый плащ, и ушёл в ночь. И так продолжалось несколько дней подряд, пока Клара не заинтересовалась, куда он ходит.

Оказалось, мальчишка астроном, и ради Клары оставил было наблюдения за ночным небом. Сейчас, когда ему посоветовали напустить на себя независимость пополам с таинственностью, он не нашёл ничего лучше, чем вернуться к любимому делу! А самое отвратительное — что эта проклятая девчонка пришла в восторг и повадилась по ночам лазить в окошко, чтобы вместе с ухажёром в чистом поле предаваться — выговорить противно! — астрономическим наблюдениям. И, самое противное, именно этим они и занимались! Ночь за ночью, малолетние безумцы!

Это продолжалось весь сезон, пока не стало так холодно, что Аманда, посвящённая в суть дела, не отказалась наотрез отпускать свою дочь, одетую кое-как, на ночные наблюдения.

— Пока дело касалось приличий, я была спокойна, — говорила синдику жена. — Я знаю родителей Эмиля, знаю его самого — он хороший мальчик, и, я уверена, не способен на глупости. Но сейчас речь идёт о здоровье детей, и я не могу допустить подобного неразумия.

Аманда настояла на том, чтобы поговорить с приличным мальчиком Эмилем наедине. Ивона, как всегда, подсматривающая и подслушивающая за всем, что происходит в доме, рассказала, что «кузина», как образцовая мать, спросила юношу относительно его намерений. Не то он не так понял, не то Клара, когда ей передали этот разговор, совсем ополоумела, да только «дети» этой же ночью сбежали в Дейстрию, к родителям Эмиля, где поженились с такой поспешностью, что у всех четырёх родителей не нашлось слов.

Вот тебе и приличный мальчик из приличной семьи! Родила Клара, правда, через девять месяцев после свадьбы, зато сразу двойню. Ивона посмеивалась, мол, дети старят, а двойня старит вдвойне, а Аманда сияла от счастья. Её радовала роль бабушки и огорчала только невозможность видеть малышей каждый день: полгода они проводили на родине отца, подальше от злых морских ветров, дующих в Острихе.

Перед дверью Дрон снова усмехнулся. Странно, при воспоминаниях о прожитых с Амандой годах на ум постоянно приходит Ивона. И, однако же, он был женат не на ней и не от неё были его дети. А ведь она любила их, и только с ними бывала иногда весёлой, ласковой, искренней…

Словно в доме жили не две женщины, а одна, почему-то разделённая на две ипостаси. Вздор, чепуха, нелепица!

Войдя в малую гостиную, Дрон Перте вздрогнул. Он уже успел отвыкнуть от мертвящего взгляда «кузины». Такой она была первый год их совместной — с ним и Амандой — жизни. Не человек, а только оболочка, и одно лишь чувство прорывается иногда — ненависть. Тогда она говорила, мол, ненавидит их за то, что не дали ей умереть, как хотела.

— Спасибо, что нашёл для меня время, Дрон, — ровным голосом начала Ивона.