— Это ещё почему? — возмутился синдик.

— Пока была жива Аманда, всё было ещё прилично, а теперь люди скажут, что я заняла ещё не остывшую постель твоей жены. Ты знаешь это.

— Люди! — фыркнул синдик. — Какое нам с тобой дело до того, что скажут люди?

— Тебе нет, твоим детям есть, — всё так же без выражения отвечала Ивона.

— Плевать! — отмахнулся синдик. — Ты сошла с ума. Подумай сама, куда я тебя отпущу, зачем?

…точно так же он спрашивал её и тогда, почти двадцать лет назад. И точно так же, как тогда, она не слушала никаких возражений…

— Никуда ты не пойдёшь! — закричал тогда молодой ещё Дрон Перте и, шагнув к девушке, схватил её за обнажённые по тогдашней моде плечи. Она не вздрогнула, не попыталась отстраниться — Аманда и после года супружества вздрагивала, когда он касался её кожи. Только стояла и смотрела пустыми глазами, в которых остались только ненависть да отчаяние. И выражение её взгляда не изменилось ни тогда, когда он встряхнул её — как котёнка, пытаясь привести в чувство, — ни тогда, когда его руки скользнули, словно бы не подчиняясь сознанию, за спину и потянули за концы шнуровки, распуская, освобождая тело девушки от тесного корсета.

И потом, когда они уже были вместе, её глаза не стали теплее, добрее… только вспыхнули злорадным торжеством, как будто ей удалось отомстить, и отомстить страшно. Что ж, по-своему, она, может, и была права. Но ни в этот раз, ни после Ивона уже не заговаривала об уходе.

— Прекрати меня трясти, — холодно произнесла Ивона. — Ты этим ничего не добьёшься.

— Ты никуда не пойдёшь! — грозно произнёс синдик, но любовница только рассмеялась ему в лицо.

— Посмотрим, сможешь ли ты меня удержать! И, пожалуйста, убери руки, в любой момент сюда могут зайти люди.

— Плевать, — отозвался синдик, крепче стискивая плечи стоявшей перед ним женщины.

Они спали в одной постели каждую ночь, пока были в отъезде, и, вернувшись домой, недолго пытались сохранить свои отношения в рамках приличий и благодарности. Дрон уже не пытался искать приключений на стороне, он выжидал какое-то время, а после попросту заявился ночью в спальню Ивоны. Она пыталась строить из себя оскорблённую невинность, но он-то видел, как она скучает по тому, что было между ними в дороге. Так и устроились. Аманда бесконечно доверяла им обоим, и это могло бы вызвать стыд, но вызывало одно лишь чувство признательности — у него. О чём думала сама Ивона, всегда оставалось загадкой, но, во всяком случае, она не протестовала против сложившихся отношений. Богатый дом, верная и добрая жена, любящие дети — даже паршивка Клара, несмотря на свой дьявольский характер! — опять же, любовница под боком, да ещё такая, которую не нужно учить заметать следы… Дрон был вполне доволен своим жребием и считал, что ему можно позавидовать.

— Может, тебе и плевать, — усмехнулась Ивона, — а мне так нет. Я не собираюсь осквернять её память, да ещё так скоро после смерти.

— Её память! — не выдержав, возмутился Дрон. — Как будто я не знаю, сколько раз ты покушалась на её жизнь, чудовище! И теперь ты говоришь мне об уважении к мёртвым!

— Поздновато спохватился, дорогой мой, — как-то бесчувственно засмеялась Ивона. — Теперь уже можно, и я открою тебе один секрет.

— Какой секрет? — грубо спросил синдик, всё ещё продолжая обнимать женщину за плечи.

— Да простой секрет, — цинично улыбнулась Ивона. — Твоей жене ничего не угрожало, мой милый.