— Но их помощь не была нужна, — улыбнулся Джефри. — Граф должен был сразиться с ним.

— Он сразился и, как всегда, предательски и коварно. Он смазал свое лезвие ядом и оцарапал сэра Джулиуса, когда тот готов был убить лорда.

— Ах, бедный рыцарь! Какое подлое и низкое коварство!

— Да, граф вряд ли мог послужить образцом для подражания, — голос Магнуса прозвучал глухо. — Но мерзавец чинно скончался в собственной постели от прозаических желтухи и подагры, так и не оставив после себя законных наследников.

— Значит, с ним кончился его поганый род, — удовлетворенно прошептал Грегори.

— Да. Конечно, у рода была боковая ветвь и даже не одна...

— По-прежнему есть, — уточнил Род.

— ...но у далеких родственников оказалось слишком много здравого смысла, чтобы потребовать себе замок. И поэтому он стоял заброшенный и мрачный, пока проходили столетия, а тень графа продолжала безустанно преследовать леди Солу, чей призрак, вечно оплакивающий смерть отца, матери и брата, по-прежнему бродит по этим залам в поисках искупления.

— Но ей нечего искупать! — воскликнула Корделия. — Она ни в чем не виновата!

— Тише, дочь! — приказала Гвен, взяла Магнуса за руку и сняла ее со стены.

Молодой человек застыл. Потом постепенно взгляд его снова стал сосредоточенным. Он замигал и повернулся к Гвен:

— Мама, это ты?

— Да, — негромко ответила Гвен. — Это все в прошлом, сын мой, прошли сотни лет. Ты снова с нами, как всегда, с отцом, со мной, с твоими братьями и сестрой.

Магнус, мигая, повернулся к братьям и сестре.

Корделия подошла к матери и уткнулась лицом в плечо:

— Это неправильно, мама! Несправедливо!

— Мир не всегда справедлив, дочь моя, — ответила Гвен. Лицо ее стало мрачным. — А небесная справедливость приходит только после смерти.

— Но какая здесь небесная справедливость, если девушка до сих пор мучается, а лорд избежал наказания и ушел?

— Куда ушел? — спросил Джефри, скривив губы.

— Хороший вопрос, — отозвался Род. — А что касается этой девушки Солы, я вполне могу понять, почему она осталась здесь. Она считает себя виновной в гибели своей семьи.

Корделия повернулась, широко раскрыв глаза.

— Значит ли это, что для ее освобождения мы должны объяснить, что виновата не она, а граф?

— Да, мы должны попытаться убедить ее в этом. И убедить ее должен тот, кому она поверит, а это трудная задача.

Гвен пристально взглянула на него.

— Ты что-то задумал, супруг мой?

— Всего лишь небольшую демонстрацию, — небрежно ответил Род.

— Неужели мы будем сражаться с призраками только с овсом в желудке? — спросил Джефри.

— Ну, как тебе сказать, овес поможет тебе продержаться, — заверила его Гвен. Она посмотрела на Магнуса, и взгляд ее стал заботливым. — Ты хорошо выспался, сынок?

— Да, хорошо. Но меня посетило на редкость много снов. Граф часто бывал в этом зале, мама. Все подпотолочное пространство здесь заполнено его жестокостями и унижениями других.

— Ты проснулся сердитым.

Магнус кивнул.

— Не могу дождаться, чтобы схватиться с ним в поединке.

— Хорошо, — сказал Род. — Хорошо.