— Ты струсил? Чума на твою голову! Да чтоб ты вечно...

— Нет, не надо браниться, сэр, выслушайте моего отца, — негромко сказал Грегори, и призрак, как ни странно, замолчал. Он посмотрел на Грегори, потом на Рода.

— О чем говорит твой сын?

— Он знает, что я не стану мстить, — ответил Род. — Месть принижает, не дает проявить лучшие свойства. Мы должны дать твоей дочери покой и возможность завершить путь на небо. И если в ходе этого освобождения последний граф испытает муки, которые сам причинял, хорошо. Но только в качестве побочного эффекта.

— Но скажи нам, — удивленно спросил Магнус, — как можно причинить боль призраку?

Рыцарь вздохнул и как будто стал менее видимым.

— Не знаю.

— Последний граф теперь тоже призрак, — заговорил Грегори, — но он может чувствовать призрачную боль. По правде говоря, эта душевная боль может спасти его. Если он поймет, какие муки причинял другим людям, то сможет еще раскаяться.

— Время для этого прошло, — возразил призрак. — Он мертв, — и повернувшись к Роду добавил: — Но что у тебя за ребенок, который говорит с мудростью епископа?

Род поморщился.

— Прошу тебя! Мы уже покончили с этим этапом его карьеры.

Где-то далеко прокричал петух. Призрак поднял голову:

— Чреватое небо озарилось рассветом, и все призраки ночи должны уйти и скрыться от света. Я слишком задержался. Прощайте! Помогите моему ребенку — и помните меня!

С этими словами он начал расплываться и исчез. Его последнее слово несколько раз, слабея, отдалось эхом:

— Помните... помните... помните...

Пространство, в котором он находился, опустело, в зале стало тихо.

Дети переглянулись, Гвен попыталась поймать взгляд Рода, но чародей продолжал мрачно смотреть на то место, где секунду назад находился призрак. Тогда она вздохнула и принялась раздувать огонь.

Магнус подошел к Роду, подняв руку, но не касаясь его.

— Папа...

— Да... — Род взглянул на него и улыбнулся. — Доброе утро, сын. Не хочешь ли немного поохотиться?

— Я теперь знаю, кого искать, мама. Это все равно, что выискивать в толпе хорошо знакомое лицо.

Магнус находился в одной из комнат камеристок леди, пальцами он касался стены. Нахмурился, покачал головой и дотронулся до изголовья кровати. И тут же застыл.

— Что ты увидел, сын мой? — негромко спросила Гвен.

— Я увидел, как злой граф Рафаэль Фер де Ланс приводит в эту комнату леди Солу и ее мать Флору л'Аккорд, — голос Магнуса доносился словно издалека. — Он далеко не молод, лицо у него грубое с жестоким выражением, но оно привлекает женщин, я бы сказал, как удав привлекает загипнотизированных кроликов.

Корделия вздрогнула.

— Он последний отпрыск злого рода, — продолжал Магнус. — Он хуже остальных, он даже не стал жениться, но совращал каждую девушку, которая попадала в поле его зрения. Он совращал их добром и злом, а потом бросал, как использованную одежду. И только леди Сола не поддавалась на его льстивые речи. Он выбрал ее, потому что она была прекрасна. К тому же она была дочерью одного из его рыцарей. И вот граф Фокскорт приказал всему семейству сэра Донда прислуживать себе. Рыцарь отказался, и поэтому лорд велел ему идти в бой.

Позаботившись о том, чтобы рыцарь погиб, он взял всю семью в свой замок «для защиты», хотя Флора протестовала. А ее сын Джулиус хотя и унаследовал имение отца, был слишком молод, чтобы управлять им.

— Здесь, в его логове? — спросила Корделия.