«Надо, наверное, остановить ФСБ. Ведь если они предпримут штурм, догадавшись, кто и как украл Алину, она может погибнуть. Ребята в ФСБ, конечно, умелые, но эти арабы — тоже не простаки. Они профессионалы, и с ними ухо надо держать востро.

Вряд ли есть смысл в лобовом штурме, а наши начальники, похоже, других методов вообще не знают.

Жизнь заложников — слишком малая ценность для наших органов, чтобы ради этого разрабатывались особые, хитрые планы освобождения. И Алине будет грозить смерть, если я не успею к ней первым».

Он немного успокоился лишь тогда, когда «мицубиси» влетела в Сарны, затормозив у первого, совершенно ненужного на пустынном перекрестке светофора, а затем вдали замаячила крона высоченного вяза, росшего у дома Вострякова.

— Банда! Ты! Ешь твою мать! Не могу поверить собственным глазам! Ты же обещал только в июле! — Востряков кинулся к нему с распростертыми объятиями, и радость его была неподдельной. Банда чуть не прослезился. Он вдруг как-то сразу вспомнил, что не ошибся, стремглав полетев именно сюда.

Олежка не бросит его, поможет, чем сможет. Что-то придумает, что-то посоветует.

— Олег, я по делу.

— По делу?! Что-то случилось? — вдруг сразу посерьезнел Востряков, заметив суровые морщины у бровей друга. Он видел этот ледяной блеск голубых глаз Банды раньше, в Афгане, перед боем. Лед в глазах друга всегда означал, что ситуация серьезная и тяжелая, тяжелей некуда, и сейчас это знакомое выражение не на шутку испугало Олега, в мгновение ока заставив разволноваться.

— Случилось. Олежка, украли Алину.

— Как это? — смысл сказанного не доходил до Вострякова. — Ее обокрали?

— Нет, украли ее саму. Похитили. Взяли в заложницы. Называй, как хочешь, но ясно одно — Алина в беде, и ей срочно нужна моя помощь, — нетерпеливо попытался объяснить ему все Банда.

— Подожди, ничего не понял… Ты ел сегодня?

— Что?

— Ты завтракал?

— Ай, при чем тут завтрак?! Ты понял? Алину украли!..

— Я понял. Пошли в хату, перекусим, а заодно мне все подробно расскажешь.

Олег потащил Банду за собой, увлекая его в дом и еще со двора крича:

— Мать, накрывай на стол, Банда приехал!

— Вот теперь все ясно, — Востряков сосредоточенно барабанил костяшками пальцев по столу, выслушав рассказ Банды о том, что произошло с Алиной, и задумавшись. — И что ты намерен предпринять?

— Я приехал за оружием, — Банда на секунду обернулся, убеждаясь, что мама Олега не слышит их, занятая чем-то в соседней комнате. — Потом лечу на Брест, там постараюсь их перехватить.

— Да… Ситуация, однако, — Востряков о чем-то сосредоточенно думал. — Так, говоришь, на Прагу идут? — Если верить арабу.

— Ну, я думаю, ты из него правду вытянул… Но у меня есть кое-какие соображения, — он взглянул на Банду, и огонек азарта горел в его глазах. — Берешь меня в компаньоны?

— В смысле?

— Я поеду с тобой.

— Нет, Олег. Ты свое отвоевал. Это мое дело и моя девушка. Зачем тебе рисковать…

— А когда ты меня вытаскивал из горящего бэтээра, какого черта ты рисковал?

— Тогда было совсем другое. Это была война, а на войне бывает всякое, там люди погибают каждую минуту…

— Банда, то, что сделали эти притырки, — это тоже война. Они объявили ее нам, и теперь с нашей стороны она будет куда более честной и справедливой, чем то, что мы делали с тобой в Афгане.