Летчик тем временем, видимо, почувствовал пристальный взгляд Банды, и что-то, наверное, его насторожило. Он отвлекся от своей работы и внимательно присмотрелся к этим русским:

— А куда мы полетим, кстати?

— В Болгарию.

— Куда?! — глаза его округлились и от удивления медленно полезли на лоб.

— В Болгарию. В Варну.

— Вы, наверное, издеваетесь надо мной?

— Нет, мы очень серьезно. Я бы даже сказал, слишком серьезно, — тон Банды действительно исключал даже малейший намек на шутку.

— Мы вам хорошо заплатим, пан Вацек, вы не беспокойтесь. Мы сознаем весь риск и всю сложность этого полета, — поспешил на помощь Банде Востряков, справедливо считая себя более опытным в обхождении с людьми, — и оплата, пан Вацек, я вас уверяю, вам очень понравится.

Востряков знал одно ценное правило: если хочешь произвести на человека хорошее впечатление, если хочешь войти в доверие — не ленись повторять имя этого человека. Звучание собственного имени — самое привычное, самое приятное и «самое располагающее к доверию звучание.

И на этот раз, кажется, правило психологов сработало — лицо чеха немного смягчилось, и он уже не смотрел на них, как на полных идиотов. Чувствовалось, что по крайней мере суммой оплаты он заинтересовался.

— И сколько это будет стоить? Паны понимают, что мы будем лететь часов пять-шесть и что на это уйдет уйма горючего? И что мне столько же горючего надо, чтобы добраться назад? Паны понимают, что румыны — странные люди, и я не пожелал бы даже своему врагу летать над их территорией? Паны действительно все это учитывают?

— Ну конечно, пан Вацек! — инициативу разговора Востряков теперь твердо взял в свои руки, даже отодвинув плечом Банду подальше. — Мы вам заплатим очень хорошо. Пять тысяч долларов наличными.

— Сколько? Пять тысяч! — чех, конечно, обрадовался предложенной сумме, но вовремя сообразил, что с этими ребятами можно и поторговаться. — Неплохо, конечно, но если бы вы заказали Францию… Румыния — очень нехорошая страна, цыганская страна. Там так опасно летать…

— И мы оставим вам наш автомобиль, — с нажимом, не давая летчику опомниться, продолжил Олег. — Посмотрите — «мицубиси-паджеро», возраст три года. Да ей самая бросовая цена — тысяч десять — пятнадцать.

— Да, но…

— Конечно, нотариально мы договор заверить не успеем. Но у вас будут все документы на руках, мы вам дадим даже наш московский адрес, и вы в любой момент сможете все переоформить.

— Ну тогда…

— Летим?

— Летим!..

— Олег, где ты возьмешь пять тысяч долларов наличными? — с ужасом шептал Банда на ухо другу, спрятавшись за хвостом «Сессны», пока хозяин производил последние приготовления. — Ты что, охренел?!

— Банда, а неужели ты думаешь, что в декларации в Бресте я указал всю свою валюту?

-..?

— Я не настолько наивен. Банда, чтобы ехать с тобой на приключения с пятьюстами долларов в кармане.

— Олежка… — Банда даже не находил слов признательности, чтобы более-менее внятно выразить другу свою благодарность. — Олежка, друг, иногда я просто не понимаю, а что бы я вообще без тебя делал?!

«Странные эти русские! — думал между тем пан Вацек, доверху заполняя баки «Сессны». — Нас в нищету вогнали, сами живут еще хуже, а деньгами бросаются налево и направо. Если я скажу кому из друзей-летчиков, что слетал в Варну за двадцать тысяч долларов, они же от зависти поумирают!»

В одиннадцать часов утра «Сессна» с чешскими опознавательными знаками с Бандой и Востряковым на борту приземлилась на лугу в трех километрах от Варны…

III

Они явно опередили бандитов.