Прапорщик, на глазах трезвея, бросил на землю гранатомет и непослушными пальцами старался нащупать пуговицы своей куртки, пытаясь ее застегнуть.

— Старший сержант Мордовии, ко мне! — приказал старлей, вызывая из толпы окруживших их солдат заместителя командира третьего взвода.

Парень тут же подбежал к нему, по-уставному вскинув руку:

— Гвардии старший сержант Мордовии по вашему приказанию прибыл! — четко доложил замкомвзвода, и по выражению его глаз Банда вдруг сразу понял, что произошло что-то действительно страшное.

— Что здесь случилось? Доложите!

Сержант замялся, и Сашка схватил его за грудки, а затем тряхнул так, что парень ростом под метр девяносто зашатался как хлипкий мальчишка.

— Говори все! Приказываю!

— Товарищ старший прапорщик во время несения службы нашим взводом выпил, наверное.

— Что ты гонишь, сука?! — завопил Власовчук, и Банда, отпустив сержанта, бросился к нему, скривив лицо в страшной гримасе:

— Заткнись!.. А ты продолжай! — снова повернулся старлей к Мордовину.

— Ну, по дороге ехал этот… Товарищ гвардии старший прапорщик выбежал из ворот, давай останавливать машину…

— А он не остановился на мои требования!.. — снова начал доказывать что-то Власовчук, но осекся, наткнувшись на страшный взгляд Банды.

— Что было дальше?

— Товарищ старший прапорщик схватил гранатомет — и давай пулять из него. С третьего раза положил…

Банда медленно-медленно начал поворачиваться к Власовчуку.

— Мордовии, кто в это время находился на посту на внешнем охранении?

— Рядовой Павлытько, товарищ гвардии старший лейтенант.

— Павлытько, ко мне!

— Я!

— Из машины стреляли? — старлей не сводил глаз с прапорщика, испепеляя его взглядом.

Рядовой буквально на мгновение замялся, но этого хватило, чтобы Банда снова сорвался на крик:

— Стреляли, твою мать, или нет, я спрашиваю?

— Никак нет, товарищ гвардии старший лейтенант!

— Ты рассмотрел, кто ехал в машине?

— Так точно!

— Кто?

— Семья ихняя ехала… Наверное… Там же полная машина была — дети, бабы… Тряпья всякого…

Баран на крыше лежал связанный…

— Чего от них хотел прапорщик?

— Не знаю, товарищ старший лейтенант… Ну он кричал что-то такое типа: я знаю, что ты духанщик… Вот…

— Точнее!

— Я не слышал…

— Не трынди! Отвечай!

— Ну… Водки просил…

Власовчук аж попятился, видя, как медленно и неотвратимо, словно танк, надвигается на него Банда, переполненный жуткой, нечеловеческой яростью.

— Так ты, значит, еще не напился, гад? Тебе мало было? Догнать хотелось? И за это — по детям из гранатомета, значит? Так?

— Сашка, ты чего? Ты — серьезно? — забормотал перепуганный прапор, упершись спиной в стену из мешков. Дальше отступать было некуда, и Власовчук прямо на глазах стал как-то ненатурально съеживаться, тем больше, чем ближе подходил к нему Банда. — Сашка, я же «духа» подстрелил!

Бондарович встал перед ним, несколько секунд пристально, будто прицеливаясь, смотрел прапорщику в глаза и вдруг резко вскинул руки. Власовчук съежился и прикрыл лицо руками, ожидая удара, но Сашка вместо этого схватил его за погоны и сильно рванул, с мясом оторвав.

— Сука! — страшно прошипел старлей, швыряя погоны в лицо перепуганному прапорщику А потом Банда стал пятиться, не спуская глаз с Власовчука.