Они не прошли, наверное, еще и половины пути, как все это и произошло.

Взрыв огромной силы, вмиг поглотивший натужный рев двигателей бэтээров, сотряс машину Вострякова, шедшую первой. От резкого торможения Банда чуть не свалился в люк, но, удержавшись, поднял глаза и содрогнулся.

Бэтээр Вострякова напоролся на мину. Бойцы как горох покатились с брони в разные стороны, а из-под левого бока машины повалил густой черный дым.

Банда заметил взводного — тот спрыгнул внутрь бронетранспортера, и через несколько мгновений распахнулся боковой люк и оттуда кубарем выкатился солдат, с обезумевшим от ужаса лицом бросившийся к пока еще неповрежденным бэтээрам.

В этот же миг, слетев откуда-то сверху, с горы, мелькнула яркая молния выстрела из гранатомета, и взрыв раздался уже чуть позади Банды, у замыкавшей их дозор машины.

Сашке даже не надо было отдавать команду — его бойцы без подсказок своих взводных и ротного уже рассыпались по обочине, ведя прицельный огонь по огневым точкам «духов» и короткими перебежками двигаясь вверх, на склон. Весело затараторили крупнокалиберные пулеметы бэтээров, и Сашка, спрыгивая вниз, в люк, успел заметить, что стреляет и машина Вострякова.

— Быстро вызови «вертушки»! — крикнул ротный водителю. — Сами можем не справиться, мать ихнюю! Доложи комбату — один бэтээр подбит, напоролся на мину. Есть раненые. Пусть быстрее пришлют помощь!

Когда он снова выскочил на броню и спрыгнул, осматриваясь, на землю, его сердце больно, по-живому, резануло чувство неотвратимой беды: бэтээр Вострякова уже молчал, и из открытого люка водителя наружу пробивались языки пламени. Большинство ребят первого отделения первого взвода, сидевших во время взрыва на броне и послетавших на землю, уже вряд ли когда-нибудь пошевелятся — стрельбы с того фланга совершенно не было слышно, а неподвижные фигурки солдат застыли в афганской пыли в неестественных позах.

Банда порадовался за второй взвод, который четко и грамотно атаковал противника на правом фланге, огнем пулеметов и гранатометов подавляя огневые точки «духов».

И все же силы были явно неравные. «Духи», по количеству в несколько раз превосходящие силы его неполной роты, занимали куда более выгодную позицию, сверху старательно и беспощадно поливая шурави огнем.

Банда принял решение немедленно отходить.

По рации он отдал приказ командиру второго взвода лейтенанту Акулику прикрыть их и потихоньку концентрировать силы, готовясь к отходу, а сам подозвал командира второго отделения взвода:

— Анушидзе! Со своими — ко мне! Всех раненых и убитых оттуда, — он кивнул в сторону бэтээра Вострякова, — в машины! Выполняй!

Анушидзе еще не успел отдать приказ своим бойцам, как Сашка первым бросился к подбитому бронетранспортеру, стараясь зайти с защищенной от пуль «духов» стороны.

Он как вихрь ворвался в открытый бортовой люк бэтээра и нос к носу столкнулся со старослужащим рядовым Бурсаком, которого Банда хорошо знал как опытного и надежного солдата, — здоровенным детиной откуда-то с Полтавщины. Округлившимися от ужаса глазами парень таращился на Банду, зачем-то прикрывая голову руками, сжавшись на жесткой лавке машины в той типичной позе, которая лучше всяких слов объясняет, какой животный ужас испытывает человек, сворачиваясь в куколку эмбриона.

Особенно неприятно Банду поразил автомат Бурсака, валявшийся у ног солдата.

— Чего сидишь, блядь? Сгореть хочешь? — закашлявшись от едкого дыма, наполнявшего бэтээр, закричал Сашка.