— Прежде всего, вам лучше звать меня Жаклин. Мы ведь пытаемся играть влюбленную парочку.

— Да ну? А вам не кажется, что наша спутница несколько портит впечатление? — Он покосился на Бетси, которая вцепилась в его руку.

— Пожалуй, — согласилась Жаклин. — Бетси, будь добра, сгинь ненадолго.

— Куда?

— Куда хочешь. Пойди посиди в беседке, притворись розочкой. Поброди. Вот там стоит симпатичный господин, вроде бы незанятый, — вон, видишь, в костюме Юлия Цезаря.

— Но он же лысый!

— Юлий Цезарь тоже был лысым. Иди.

Бетси неохотно удалилась.

— Она сегодня как-то иначе выглядит, — заметил слегка озадаченный О'Брайен.

— Надеюсь, — отозвалась Жаклин, живо припомнив свои титанические старания. — Итак. Какие новости со времени нашего последнего разговора?

— Еще одно изнасилование, два убийства, пять краж со взломом...

— Вы знаете, что я не об этом.

— Задавайте вопросы, миссис... Жаклин.

— Что показало вскрытие тела Лори?

— У нас очень смышленый коронер. Он сразу сообразил, что ей размозжили череп.

— Полагаю, он не удосужился провести тест на наркотики, — продолжала Жаклин, с трудом сохраняя самообладание.

— Как ни странно, удосужился. Результат отрицательный. Ни марихуаны, ни героина, ни кокаина, ни...

— Отлично.

— Отлично?

— Вы нашли ее сумку?

— В этой истории чересчур много места занимают сумки, — пожаловался О'Брайен. — Кстати, чемодан, который вы волочите на себе, не сочетается с вашим туалетом.

— Так надо. Ну?..

— Нашли. В мусорной урне ярдах в семистах.

— Что в ней было?

— Ни денег, ни наркотиков.

— А лекарства?

— Пузырек с аспирином и упаковка антацидов. А еще два шоколадных батончика и пакетик орешков.

— Негусто.

— Ладно, я свое отыграл. Теперь ваша очередь.

— В смысле?

— Что вы задумали?

— Ах, это. Собираюсь уличить убийцу Дюбретты и Лори. А вы проведете арест.

— Здорово! Знаете, кто это?

— Да.

— И можете доказать?

— Я знаю, как это было проделано. И частично могу доказать. Но чтобы уличить убийцу, придется пойти на маленькую хитрость.

— Бога ради! — взмолился О'Брайен. — Только не говорите, что рассчитываете на чистосердечное признание преступника! Усадите подозреваемых рядком, кратко изложите суть дела, а затем неожиданно обернетесь и ткнете пальцем: «Это были вы, коварный злодей! Сознавайтесь!»

— Все будет не так.

— Еще бы! Зачем, по-вашему, я сюда пришел, Жаклин?

— Потому что считаете, что Дюбретту убили.

— Да просто у меня мелькнуло подозрение, что вы задумали какую-то глупость. И хоть я в жизни не встречал более несносной женщины, тем не менее не хочу, чтоб вы стали третьим трупом.

— Ага! — обрадовалась Жаклин. — Все-таки считаете, что Дюбретту...

— Что я считаю, не имеет значения. Есть такой пустяк, как улики. Только в романах убийца признает вину и любезно глотает яд, избавляя полицию от забот по сбору доказательств, которые убедили бы присяжных, что налицо преступление, Кстати, это отнюдь не гарантирует обвинительного приговора.