Я и не сомневался, у нас «разведка» личной жизни сотрудников прокуратуры и милиции поставлена даже лучше, чем бытовое бабское сарафанное радио…

— Ну и что, у меня теперь с ней чисто производственно-деловые отношения. Она дает мне подзаработать статейками. А потом, у меня есть Ирина… Теперь я женатый человек, и деньги не помешают. Константин, я был уверен, что на меня кинут убийство Сельдина, — начал было я, но Меркулов прервал:

— Нет. Сельдиным займется твой бывший стажер, Левин. Я уже сказал прокурору города, чтобы его досрочно аттестовали. Теперь он вправе вести дела самостоятельно. Надеюсь, ты не возражаешь?

Я не возражал.

«Вот так номер!.. Что бы это значило?» — подумал я и внимательно посмотрел в Костины прищуренные глаза, которые он старательно отводил в сторону.

— Ладно, Константин Дмитриевич, я уже катастрофически опаздываю. Меня Татьяна Холод в редакции наверняка давно ждет. А я еще хотел на пять минут слетать в Склиф…

— Вот именно… Ждет, — кивнул Меркулов и, нарочито сгорбившись, стал надрывно кашлять себе в кулак. Мне даже показалось, что он закашлялся как-то ненатурально…

4. «Легкая смерть — это только начало…»

«Легкая смерть — это только начало… для нас», — вертелось, словно заевшая пластинка, у меня в голове. Опять эхолалия?

Я отправился в клинику Склифосовского, но в приемном отделении дежурный врач с сумасшедшими от усталости глазами сказал, что никто после взрыва на Сущевском валу к ним не поступал, потому что женщина скончалась в карете «скорой помощи» практически сразу от потери крови и тело отправили в морг.

Я нашел врача из той бригады, что прибыла первой к месту происшествия. Молодой веселый врач с лихими кавалерийскими усами сказал, что труп потерпевшей уже отправлен в морг Первого Медицинского института.

Мне ничего не оставалось, как развернуться на сто восемьдесят градусов и направиться в морг Первого Медицинского института.

Меня встретил старый знакомый — заведующий моргом Роман Розовский. Для тех, кто не знает, скажу, что Рома в свое время закончил два факультета — медицинский и юридический, — для того чтобы стать отцом нового направления в науке: криминальной психологии. Все, да и я в том числе, считали Розовского большим фантазером до тех пор, пока он не защитил свою закрытую кандидатскую диссертацию на стыке медицины и криминалистики, и теперь, по слухам, собирался защищать докторскую. Может быть, это и было главной причиной того, что Ромка по-прежнему работал в морге и отбивался от самых соблазнительных предложений своих научных кураторов.

— Аутопсию, естественно, не проводили, — сказал Роман. — Как знаешь, должны пройти положенные сутки после биологической смерти… Слушай, что же это делается? Что ни день, то кого-нибудь везут с огнестрельными ранениями! В стране что — террор начался индивидуальный? Короче, решил дождаться кого-нибудь из прокуратуры. Такого рода дела всегда поручают или Турецкому, или Рябову, или Шпееру. А чекисты здесь уже побывали…

— И что?

— Ничего. Я сказал, что без следователя прокуратуры, ведущего это дело, ничего предпринимать не буду.

Мы пошли в зал, в котором было около двух десятков столов. Розовский провел меня к дальним, на одном из которых лежал труп, а на другом горка тряпья, заскорузлого от крови.

Труп женщины производил жуткое впечатление: у нее была полностью разворочена левая половина лица, остатки вытекшего глаза лежали на скуле. На голой шее женщины были бусы из крупного черного агата. Я осторожно развернул голову погибшей уцелевшей правой стороной…

Хотел закричать, но крик застрял в горле.